Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

– Подарки – вещь очень личная… Чаще всего они требуют какого-то ответного дара или действия. Это обязательство, – Сойка не сказала ничего нового. Но и смеяться не стала. – Оставляя подношение в рэйто, гость даёт нарии возможность сохранить лицо. Ты сама говорила об анонимности. Так вот, рэйто её обеспечивает. Считается, что мы не знаем, кто и почему кладёт в клетки-фонарики свои дары, а значит, не должны никого за них благодарить и делать ответные.

Что же означает подарок, отданный прямо в руки? Есть же, точно есть какой-то подвох. Обязательно должен быть! Что хотел сказать или спросить Туоррэ-илиэ, даря эту заколку? Ведь не извиниться же… Нет, он не станет извиняться – не за что.

Хотя, конечно, здесь могут попросить прощения за всё что угодно. Вчера, например, Лейда-ирхе, гость Трясогузки, долго сокрушался, что пришёл на целых пять минут раньше, чем обещал, и помешал отдыху птички. Но она же всё равно его уже ждала – извиняться стоит, если опаздываешь. Мурани-ирхе всегда просит прощения, когда случайно прикасается даже к краешку абито, а ведь прикосновения к ткани неизбежны. Студенты-магики извинялись за то, что пришли впервые и не знают, как себя вести. Художник – за то, что слишком пристально разглядывает. И даже рыжеволосый несколько раз просил прощения: что рассказывает о скучных вещах – словно Льдянка стала бы слушать, если ей было бы неинтересно, – и что подхватил её под локоть, когда птенчик, подвернув ногу, чуть не упала.

Но не подарками же прощения просить. Чтобы извинения из слов стали вещами, должна быть очень веская причина.

Огонь яркогорящий! Льдянка закрыла лицо руками: она вспомнила, что Туоррэ-илиэ мог счесть причиной.

…Ночь принесла с собой стрекот кузнечиков и приятную свежесть, приглашая сменить родное Гнездо на неизведанные просторы города, выманивая на улицу в поисках приключений. Этому искушению Льдянка не умела и не хотела противостоять. Стараясь не потревожить засыпающую нарайю, она тихонько выскользнула за ворота и почти столкнулась с рыжеволосым мужчиной.

– Ты почему так долго? – Туоррэ-илиэ выглядел довольным, как кот, только что вылакавший целую миску сметаны.

– Долго? – холодно удивилась девушка. – Я не помню, чтобы мы договаривались о встрече.

– Не договаривались, – легко согласился рыжий. – Но сегодня ведь ночь фейерверков. Ты не откажешься пускать фейерверки? – он зашелестел пергаментным свёртком.

Сидеть на корточках и любоваться разноцветными огоньками? Не откажется – от этого чудесного времяпрепровождения невозможно отказаться. Льдянка кивнула, соглашаясь поехать на окраину города, к реке.

Яркие искры слетали с кончиков длинных тонких палочек, пёстрыми рыбками плескались в воздухе, звёздами отражались в воде. Так похоже и не похоже на бенгальские огни, которые жгут на праздник Нового года в Нижнем мире. Так волшебно и очень красиво.

– Можно мне ещё один? – палочка погасла, и Льдянка потянулась за другой. – Туоррэ-илиэ, почему вы со мной возитесь?

– Не знаю, – рыжий пожал плечами, наклоняя свой огонёк, чтобы девушке было удобнее зажечь об него новый. – Иррациональное желание. Неужели обязательно нужна причина, чтобы общаться с красивой и умной женщиной?

– Хоть раз ответьте серьёзно, – птенчик насупилась. – Почему со мной? В Хоко все красивые, умные и женщины.

– Что ты хочешь услышать? – мужчина усмехнулся. – Ты неправильная нария: забываешь быть почтительной, говоришь честно и всё, что думаешь, удивляешься совершенно заурядным вещам, вопросы задаёшь необычные… Ты просто не представляешь, как мне порой надоедают притворная вежливость и раболепие окружающих. Они исполняют все мои прихоти, ни одна моя выходка не выводит их из себя. А ты реагируешь…

Льдянка чуть заметно наклонила голову, благодаря за ответ. Странно получается: Туоррэ-илиэ заинтересовало то, что другие, да уже и сама Льдянка, считают недостатками, достойными немедленного искоренения: несдержанность, открытое проявление эмоций. Да, странно. Какая-то непоследовательная двуличность общества: старание скрывать свои чувства, но в то же время желание видеть неприкрытые, искренние эмоции других, при этом порицая их проявление.

– Льдянка, – рыжеволосый вдруг оказался неуютно близко, отобрал у девушки затухающий огонёк, отбросил далеко в сторону.

– Что вы де…

Интересно, что приятного люди находят в поцелуях? Горячее дыхание прямо в лицо, влажные губы скользят по щеке, тыкаются в твои. Чужие пальцы, быстро пробежавшись по ключицам, неуверенно обхватывают шею, путаются в волосах, дёргают ленты. В голове куча совершенно идиотских мыслей: куда девать руки, стоит ли закрыть глаза, как нужно реагировать, что чувствовать. Разве есть в этом удовольствие? Сплошная неловкость.

И всё-таки, почему людей так тянет целоваться? Объяснить подобное поведение нижнемирцев довольно легко: нинъе спешат жить, стремятся всё и всех попробовать за свой короткий век – пусть элхеские учебники мироведения молчат о Нижнем мире, в любом из них можно найти сведения о гипертрофированном любопытстве и жажде жизни представителей круглоухого народа, населяющих Анедве. Но зачем поцелуи нужны элхе? Выказать расположение? Обозначить свою власть, заявить «ты принадлежишь мне»? Убрать барьеры общения? Искусственно создать напряжение и неловкость? Оскорбить? Сделать неприятно? Бред какой-то!

Жаль, что нельзя заглянуть в мысли Туоррэ-илиэ. Хотя, если судить по его действиям, рыжеволосый полез целоваться лишь для того, чтобы снять с Льдянки фарфоровое лицо: уже развязал спрятанные под волосами девушки ленты, аккуратно ведёт ладонью по щеке, пытаясь словно случайно задеть маску. Не выйдет!

– Туоррэ-илиэ, – оттолкнуть мужчину удалось на удивление просто. – Вы забываетесь!

Неужели в этом дело? Так вот в чём причины желания вручить подарок напрямую!

Огонь! Ну не стоит это извинений. Подумаешь, поцеловал. Нет в этом ничего такого. И он ведь вроде с первого раза понял – теперь не лезет. И Хиден не мучается больше любопытством: нет разницы – когда нарушают границы личного пространства, некомфортно одинаково, элхе это или нинъе. Поблагодарить бы друг друга за интересный опыт да забыть. А он извиняется! Дипломат нашёлся!

– На твоём месте я бы приняла этот подарок, – нария задумчиво крутила в руках коробочку с украшением.

– Сойка-нии, простите меня за грубость, но я не спрашиваю, что делать с заколкой, – взор Льдянки налился холодом. – Меня интересует значение подарка.

– Пойми, – синеволосая ничуть не разозлилась на непочтительность младшей: слишком привычное явление, – такой дар преподносят не каждый день...