Е. Кочешкова - Шут

Едва спрыгнув обратно на землю, Шут тут же угодил в руки Виртуозу. Тот церемониться не стал: не обращая внимания на толпу вокруг, поволок Шута за фургоны и без лишних слов бросил на козлы одного из них.

— Снимай штаны, стервец!

— Не буду! — Шут испуганно вцепился в сиденье и брызнул на хозяина обиженным взглядом. — Это не честно! Ты сам меня учил так делать!

— Да ну? — Виртуоз недобро усмехнулся. — Давай-ка напомни.

— Ты мне говорил — если упал, вставай! Ты меня учил залазить на коня, коли тот сбросил… — так оно и было. Когда Шут вылетел из седла в первый раз, хозяин велел ему немедленно забираться обратно на спину жеребца. 'Иначе, — сказал он, — всю жизнь будешь бояться! Одолей свой страх сейчас! Докажи, что ты мужчина! . И Шут, утирая кровь из разбитого носа, упрямо вцепился в стремена, чтобы вскарабкаться в седло.

Разумеется, Виртуоз помнил тот разговор. Он сердить плюнул и проворчал:

— Умник! Сравнил… — но ничего больше не добавил и, оставив приемыша нервно вздрагивать у фургона, вернулся к выступавшим.

Канат снился ему и после. Но редко. И Шут уже знал наверняка, если во сне он вновь падает — быть беде…

7

Коротая время до приезда короля, Шут провел такие чудесные дни, каких не знал уже давно… Они были наполнены звонким щебетом птиц, синим небом над головой, душистыми ароматами леса, теплым ветром, развевающим волосы во время стремительной скачки… Это были дни беззаботного веселья и светлой радости ожидания. Каждое утро дарило Шуту искрящиеся росой луга и студеную воду со дна ручья, переливчатые трели кузнечиков и ласковое прикосновение теплых солнечных лучей. Очень скоро его кожа покрылась легким золотистым загаром. Живя во дворце, Шут редко выбирался за пределы города — теперь ему пришлось заново вспоминать, что такое обгоревшие на солнце плечи, занозы от шиповника и укусы диких пчел… Он снова узнал, как пахнет травный чай, заваренный на костре, как тихо может быть вокруг в знойный полдень, и сколь бездонно ночное небо над головой. Ему казалось, он вновь вернулся в детство. Даже тревожные сны оставили Шута, позволив сполна насладиться безмятежностью этих дней.

Продолжая выдавать себя за южанина, он иногда наведывался в деревню при усадьбе, покупал там еду и узнавал последние новости. Но сразу же дал понять местным, что к разговорам не расположен по причине природной немоты, и никогда не задерживался, стараясь поменьше мозолить глаза своим присутствием. Женщины, как обычно, норовили улыбнуться ему поинтересней, а мужики смотрели косо, нутром чуя Шутову инаковость и чуждость. Но поводов задирать себя он не давал, а обижать заезжих просто так в деревушке было не принято. Благословенный край…

Шуту хотелось бы остаться здесь подольше, но он предвидел, что судьба не даст ему такого шанса. Чувствовал, как неведомые силы сводят воедино множественные нити его бытия, собираясь завязать большой узел, с которым закончится все, что он знал прежде. Грядущие перемены были так зримы, что Шут мог даже не думать о них, он просто ощущал каждой частицей своего существа, как стремительно утекают последние дни той жизни, к которой он так привык за годы, проведенные в Золотой…

И также отчетливо он чувствовал Руальда.

Когда король прибыл в летнюю резиденцию, Шут понял это прежде, чем услышал далекий лай собак и сигнальные рога. Просто внутри у него появилось четкое ощущение, что Руальд рядом.

Он старательно натер лицо и руки сухой глиной, моментально став смуглым южанином, а потом бесшумно и стремительно, как ласка, подобрался к самой стене усадьбы. Каменная ограда была высока, но ему не составило труда забраться на дерево, а потом по длинной ветке перебраться в сад, что и впрямь оказался необыкновенно красивым. И огромным — Шут не сразу нашел нужную тропинку, которая мимо тинистого пруда, мимо старой часовенки, через узкий мостик привела его к открытой лужайке перед дворцом. Шут даже укорил себя за то, что не нашел времени изучить территорию усадьбы раньше.

'Теперь здесь, наверняка, всюду будут гвардейцы, — подумал он огорченно, но вскоре с удивлением понял, что королевская чета прибыла на отдых почте без стражи. Вероятно, Руальд, благодаря ядовитым речам Торьи, пришел к убеждению, что после смерти брата никто уже не посмеет нарушить мирный уклад его жизни. Все это Шуту не понравилось. Очень не понравилось. Он беспрепятственно подобрался к дворцу, а затем, обогнув его по широкой дуге, нашел место, где сад примыкал к его белым стенам вплотную, совсем как под окнами его комнаты в Солнечном Чертоге.

Охраны почти не было. О чем только думал Дени…

Шут не стал даже пытаться проникнуть внутрь, хотя сумел бы наверняка. Он просто постоял под окнами, укрытый густой зеленью миртовых ветвей. Шут не знал, что делает король, но чувствовал, что Руальд устал и раздражен. Что у него опять болит рука, и только присутствие жены облегчает это страдание.

За зиму и весну рана короля затянулась, но вероятно связки не срослись, как положено или что-то еще там было у него повреждено серьезней, чем казалось сначала… Так или иначе, а рука у Руальда болела всякий раз, как близилась непогода. Впрочем, хвала богам за то, что хоть пользоваться ею он мог, пусть даже и не вполне хорошо.

'Странно, — подумал Шут уже не в первый раз, — Нар может исцелить его… Отчего же не сделает этого? Не осмеливается? Быть может, ей мешают наложенные прежде чары? .

Шут с некоторым удивлением понял, что был бы не прочь поговорить с ней сейчас. Страх потерять над собой контроль прошел. Слишком долго длилось его добровольное одиночество… Теперь Шут был бы даже рад поделится накопленным опытом, своими открытиями и новыми ощущениями. Он знал, что Нар поймет его…

Шут вдохнул поглубже и открыл глаза по-другому.

'Нар… Я здесь…

Его внутренний взгляд скользнул по светлой комнате, по прекрасным янтарно-золотым витражам, коснулся нежно-кремовых занавесей и устремился в сад… Шут понял, что видит глазами маленькой королевы. В первый миг он оторопел, а потом услышал ее голос так явно, будто Нар стояла рядом.

'Здравствуй, мой шут…

'Здравствуй… , - ответил он, надеясь, что это не морок и не расстройство ума.

'Я знала, что ты придешь… Чувствовала тебя… Будь осторожен! Я помню твой сон. Он все еще висит над нами. Он все еще пугает меня…

Шут хотел ей ответить, что тоже по-прежнему предчувствует беду, но вдруг моргнул и, жадно схватив воздух, сел наземь. Возвращение в обычный мир получилось странно болезненным и внезапным. Как будто кто-то ударил его по голове. Он даже огляделся, но никого, разумеется, не увидел. Между тем, солнце уже почти село, его огненный край едва выглядывал из-за кромки леса. На усадьбу опустились сумерки, принеся с собой прохладу и безмерное количество комаров. Шут не стал больше задерживаться. Потирая укушенные руки, он поднялся с травы, бросил последний взгляд на окна — которое из них ее? — а потом выбрался обратно за стену и, спасаясь от злобствующих перед дождем насекомых, быстро побежал обратно к домику.