Михаил Ежов - Под знаком небес

Дьяк подозвал кравчего и рассеянно смотрел, как тот наполняет его кубок золотистым вином, запасы которого обнаружились в дворцовых погребах и тут же поступили в распоряжение нового короля.

Циркачей сменили музыканты. Некоторые из них играли на инструментах, которых Дьяк никогда прежде не видел. Они издавали протяжные вибрирующие звуки различной высоты, сливаясь в плотное гудение, сходное с жужжанием насекомых. Музыка была не похожа на ту, что можно было услышать на улицах Ялгаада, казалось, ее написали специально для королевского дворца, чтобы дать исполнителям возможность посоревноваться в своем искусстве. Дьяк заслушался и не заметил, как задремал. Громкий пассаж заставил его вздрогнуть. Он обвел трапезную взглядом и решил, что пора готовиться ко сну. Подозвав Диодора, Дьяк передал ему свое желание, и тотчас же зал начал пустеть. Король поднялся из-за стола и двинулся в свои покои.

Невин протянул руку к огню и ощутил его ласковое прикосновение. Мертвая плоть не чувствовала боли, пламя почти не причиняло вампирам вреда – только высасывало силы. Вот и сейчас ладонь Невина словно погрузилась в ледяной воздух. Он убрал руку и посмотрел на сидевшего напротив Дарона.

– Мы все ближе к цели, – сказал Невин, тщательно подбирая слова. – Казалось бы, все должно меркнуть при мысли о предстоящей победе и славе, но как много произошло того, о чем я не могу не жалеть.

– О чем вы, Ваше Величество? – спросил Дарон, поглаживая витой рог, окованный серебром, из которого он время от времени делал долгий глоток.

– Например, Калигорст. Когда я вспоминаю о том, что этот выскочка Валентин потерял одну из самых дорогих нашему роду реликвий, меня охватывает ярость. Я понимаю, что скоро этот древний и прославленный меч снова окажется в наших руках (если, конечно, Дьяк или кто-нибудь другой не приказал его уничтожить), но оплошность Валентина вызывает у меня гнев. Если он не сумел сохранить этот символ нашего военного могущества, испугавшись жалких малдонских рыцарей, то зачем было прикладывать столько сил к тому, чтобы завладеть им?

– Я думаю, потеря Калигорста никого не ранит больше, чем самого Валентина, – заметил Дарон. – Для него это несмываемый позор, более того, этот случай сделал его смешным. Больше он никогда не поднимется и не получит того уважения, которым пользовался. Для вас это, как я понимаю, выгодно, ведь он возглавлял партию, не согласную с вашей политикой.

– Да, конечно. – Невин встал и приблизился к разложенной на столе карте. – Но теперь это не имеет значения. Пророк не нуждается в том, чтобы с ним соглашались. Он сообщает волю Бога и карает отступников.

Дарон кивнул:

– Ваш авторитет непререкаем. Никто не станет спорить со словами того, чьими устами вещает Молох.

– Как ты считаешь, – Невин внимательно взглянул на своего собеседника, – Эртанор по-прежнему пользуется тем же уважением, что и раньше?

– Полагаю, что нет. Теперь предпочитают слушать вас. Зачем нужен Оракул, когда есть Пророк?

– Не может ли это вызвать зависть у Эртанора? Если да, то он может стать опасен.

– Едва ли он пойдет на противостояние Пророку. Кроме того, он всегда был лоялен к вам.

– Неужели?

– Насколько мне известно, – Дарон пожал плечами.

– Не знаю, не знаю… – Невин постучал указательным пальцем по обведенной красным кругом точке, обозначавшей Венст. – Личное тщеславие редко перевешивает…

Ему не дал договорить резкий звук сигнальных рогов. За стенами шатра послышался топот и звон оружия, а затем неподалеку раздался оглушительный взрыв. Через мгновение его сменили крики и стоны. Невин подошел к закрывавшему вход в шатер ковру и попытался понять, что происходит снаружи. Выйти он не мог – его испепелило бы солнце.

Кто-то подбежал к шатру, Невин отпрянул, и вслед за этим внутрь заглянул один из рабов. Его лицо было перекошено от ужаса, губы тряслись.

– Ваше Величество, – прохрипел он, едва ворочая языком, – огонь!

– Говори толком, что там происходит! – крикнул Невин, втаскивая его внутрь. – Успокойся и рассказывай, не то я прикажу содрать с тебя кожу живьем и посадить на кол!

Неизвестно, как именно подействовала угроза, но раб начал сбивчиво описывать то, что успел увидеть. В небе появились корабли. С них начали падать шары, которые при ударе о землю превращались в пожирающее все зеленое пламя. Взрывы поглощали по пять-восемь человек вместе с лошадьми, катапультами и всем, что оказывалось поблизости.

– Пепел! – лепетал раб, затравленно озираясь и вздрагивая от каждого взрыва. – Пепел и угли!

Рядом с шатром ухнуло, полотняная стена занялась, стремительно чернея. Человек побледнел и рванулся наружу, запутался в ковре, закрывавшем выход, упал и забился в истерике.

Тем временем Невин сгреб со стола карту и еще несколько бумаг, а Дарон откинул деревянную крышку люка, расположенного в центре шатра, – он открывал вход в землянку, вырытую как раз на случай внезапной дневной атаки.

Вампиры спустились по деревянной лестнице, захлопнув за собой крышку люка, и зажгли масляный светильник. На стенах заплясали тени, со всех сторон выступали обрывки корней и копошащиеся черви.

Невин сел на простой табурет, стоявший посреди землянки и, воспользовавшись Зовом, заговорил с Телоном:

– Ты жив?

– Да, повелитель.

– Где ты?

– В шатре.

– Кто с тобой?

– Советник Ванхорн.

– Вы знаете, что происходит?

– Да, повелитель, мы поддерживаем связь с некоторыми частями войска через рабов.

– Прикажи навести на небо катапульты и баллисты, пусть стреляют по кораблям. Их нужно сбить, пока они не сожгли всю нашу армию.

– Будет исполнено, повелитель.

После этого Невин заговорил с Ванхорном:

– Как ты думаешь, на нас напали малдонцы?

– Полагаю, больше некому, Ваше Величество. Но откуда у них воздушные корабли? Я думал, только боги могут иметь нечто подобное.

– Да, я тоже считал, что Нагльфар – единственный в своем роде. Но Железный Герцог вновь удивил нас. Кстати, сколько у них судов?

– Четыре. Но они не похожи на обычные корабли. Вместо парусов у них какие-то шары.

– Я приказал сбить их из катапульт.

– Это будет непросто. Они летят довольно высоко. По крайней мере, так я понял из рассказов перепуганных рабов.

– Я поговорю с Эртанором, узнаю, не опасен ли этот огонь для нежити.

Невин позвал Оракула, и тот отозвался, сразу спросив, что происходит. Оказалось, что он совершенно один в пещере, где скрывается от солнца. Его разбудил грохот, но он до сих пор не может понять, что это было. Лергус, с которым он успел связаться за это время, тоже не понимает, что случилось.