Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Наследница трона

Юноша взглянул на свои сапоги. На коньках в качестве воина он был беспомощен. А холодная сталь может точно так же убить его этой ночью, как и шальная пуля. Может быть…

Кто-то подергал его за рукав. Это была та самая маленькая девочка с косами, за которой он наблюдал во время упражнений. Она смотрела на него большими темными глазами.

— Ты еще не можешь бегать, да?

Люку было слегка неприятно.

— Почему ты так решила?

— Ты все время держишься за санки.

— Это чтобы они не упали.

Девочка покачала головой.

— Нет, неправда!

Он рассмеялся.

— А ты умненькая. Да, я боюсь, что упаду, если отпущу руку.

— Тогда я буду присматривать за тобой, — провозгласила малышка. — Я уже умею очень хорошо кататься. — Она подняла руки и сделала небольшой круг, чтобы придать вес своим словам.

— Выступаем! — крикнула Гисхильда, устремившись вдоль колонны. — Выступаем!

Сани тронулись, и от внезапного движения Люк едва не упал. Малышка, смеясь, поддержала его, не дав снова упасть на лед. Он хотел наклониться и потерял равновесие. Обеими руками ухватился за веревку; теперь можно было ехать.

— А у тебя хорошо получается, — произнесла девочка с искренней серьезностью.

— А как тебя зовут-то?

— Тиндра.

— Какое красивое имя. А ты не думаешь, что родители будут волноваться за тебя? Ты ведь не можешь все время быть рядом со мной.

Она сжала губы и покачала головой. Люк не понял, что это должно означать.

— Может быть, мы вместе доберемся до твоих родителей, если ты мне поможешь. — Он взял ее за руку.

— Мой папа давно уехал. А маме чужие солдаты сделали большой рот. Она теперь ничего больше не говорит. Я всю кровь смыла. Но она все равно не говорит. Я только что была у нее. Она теперь совсем твердая, как лед. Ты можешь сделать так, чтобы она снова стала мягкой? Можешь?

Люк прижал ее к себе.

— Твоя мама ушла к богам. В Златые Чертоги. Сейчас она наверняка на нас смотрит. И она наверняка гордится, что ты мне помогаешь.

Тиндра улыбнулась.

— Да. Мама всегда говорила, что я очень хорошо бегаю на коньках. Пойдем к ней?

— Не получится, Тиндра. Мы должны идти с королевой. Она хочет этого. А ты ведь знаешь, что королеву нужно слушать.

Девочка серьезно кивнула.

— Да, мама тоже всегда это говорила. А рот у нее опять станет маленький? Кровь ведь уже не течет.

Люк не знал, как объяснить Тиндре, что произошло.

— В Златых Чертогах твоя мама наверняка выглядит так как раньше.

Казалось, Тиндра испытывает облегчение. Теперь она крепко держала его за руку. Колонна беженцев выходила из канала в замерзшую гавань.

— Ты друг нашей королевы?

Люк сглотнул. Услышал, как негромко смеется в санях Сигурд.

— Ну, я…

— У моей мамы тоже был друг. Когда мой папа так долго не приезжал, а потом совсем перестал приезжать. Мама говорила, что всегда нужен друг. Иначе очень грустно.

Люк глубоко вздохнул.

— Твоя мама была очень мудрой женщиной. Ты… — Он испуганно замер.

На некотором расстоянии от них Юливее вдруг остановилась. Эльфийка подняла раскинутые руки, и в небо рванулись языки пламени. Они поворачивались и двигались, словно живые. А потом они вместе образовали большую яркую птицу, которая, раскинув крылья, полетела к городу. В то же время под их ногами затрещал лед. И Люк почувствовал, как холод поднимается по полозьям к сапогам.

— Красиво! — сказала Тиндра.

Мгновением позже прогремел первый выстрел.

В свете пламенной птицы

Раффаэль шел в первом ряду аркебузиров. Он приказал своим стрелкам рассыпаться. В сотне шагов позади них плотным строем шли пикинеры. Он передал Эсмеральде командование главными силами своего полка.

Его люди были преисполнены какой-то напряженной уверенности. Они не боялись войти в город первыми, потому что знали, что им достанется все самое лучшее. Раффаэль отлично сознавал, что не сможет помешать грабежу, но свой штаб и остальных офицеров полка он убедил в том, что не стоит вести себя словно тролли.

Негромко потрескивал лед под их подбитыми гвоздями сапогами. Холод поднимался по ногам. Этой ночью на небе не было луны. Облака закрывали звезды. Он с трудом видел человека, шедшего в двух шагах впереди. Как держать полк в порядке при таких условиях? Не таким он представлял себе свое первое крупное дело. Возглавлять банду убийц и насильников! Он негромко взмолился Тьюреду о даровании сил.

Молодой рыцарь слегка расставил руки. Было нелегко сохранять равновесие на льду в сапогах для верховой езды. Он то и дело слышал, как падают его люди и с проклятиями поднимаются снова.

Внезапно небо перед ними стало красным. Отчетливо вырисовались острые крыши города. Между домами поднялась сотканная из света фигура. Огромная птица! Лед гавани осветился золотисто-красным.

Его люди остановились. Некоторые громко молили Тьюреда о спасении. Но от птицы, казалось, не исходила опасность. Она была просто красива и все. Зачем она нужна, интересно?

— Капитан Раффаэль! — Стрелок слева от него указал на гавань. — Там!

— Стрелки, заряжай! — не раздумывая, крикнул Раффаэль.

Стройные фигуры неслись к ним по льду. Эрилгар ошибся.

Они не удивили Гисхильду. Очевидно, она ждала нападения.

— Огонь!

С грохотом разрядились первые аркебузы. Надо льдом из стволов вылетел огонь. Отдача тяжелого оружия отбросила людей и сбила с ног. Раффаэль выругался. Проклятый лед! Нужно было подумать об этом.

Сотканная из света птица исчезла меж облаков. На гавань опустилась темень. Отчетливо слышался треск, словно кто-то чиркал по льду дюжиной тяжелых клинков.

В темноте что-то было. Раффаэль поднял рапиру. По его клинку был произведен удар такой мощности, что оружие вылетело из руки. Он развернулся и больно ударился о лед. Вокруг раздавались пронзительные крики.

— Андаланцы! Отступаем! Отступаем к пикинерам!

Он пытался подняться на ноги. Последовал новый удар по нащечнику шлема, отправивший Раффаэля обратно на лед.

Рыцарь пополз по льду на четвереньках. Пикинеры! Если удастся добраться до них, они спасены. Пробить плотные ряды стальных наконечников летающим эльфам наверняка не удастся.

Раздавались одиночные выстрелы. В свете вспышек он увидел боевое формирование на льду гавани. И он наблюдал, как падают его люди, сбитые с ног отдачей из собственного оружия.

— Не стрелять! — закричал он.

Краткие вспышки позволили оценить, сколько людей неподвижно лежат на льду. На глаза Раффаэля навернулись слезы ярости. Он завел своих людей в ловушку. И не знал, как их вывести.