Тамара Воронина - Надежда мира

– Обязательно. И даже, пожалуй, не немного.

– А почему не спрашиваешь, люблю ли я тебя?

– Сам скажи.

– Очень. Если бы ты знала, как я рад, что ты не захотела возвращаться домой… Я понимаю, что из-за Риэля, а не из-за меня…

– Из-за тебя тоже. Немножко. Или не немножко. Не заморачивайся. Могу тебе одно сказать, только не зазнавайся: на Гатае у меня не было никого, кроме тебя.

– Почему это не зазнавайся? Буду! Это лестно. Разве не ухаживали?

– Ухаживали. И вообще… О господи, нет, только не это!

Женя еще договорить не успела, когда Райв уже развернулся и выхватил меч. Даже не выхватил – меч словно материализовался в его руке из ничего. И растерялся, потому что не было позади сотни разбойников или десятка до зубов вооруженных стражников. Только тан Хайлан собственной персоной. Не то чтобы испуганный, но напряженный. Тут же понабежали его одинаково одетые, но замерли в отдалении, потому что Райв всего лишь улыбнулся. Жене бы он так улыбался – сбежала бы не то что из Комрайна, с Гатаи, и не обязательно на Землю, а вообще куда глаза глядят.

– Женя? – неуверенно спросил риэлев обожатель. – Ты ведь Женя, подруга Риэля? Останови этого воина, пожалуйста.

– Он досаждает тебе? – поинтересовался Райв. Хорошим тоном, выразительным таким. Наверное, даже бесстрашному тану Хайлану стало не по себе. Женя склонила голову.

– Тан Хайлан, вы опять за тем же?

Он подумал немного, косясь на обнаженный меч, и кивнул.

– Да, девушка. Ты готова натравить на меня своего поклонника?

– Выбирай выражения, – тускло произнес Райв. Может, и правда, натравить, а потом придумать для Риэля тысячу и одну уважительную причину? Нет. Нельзя. Это будет не его победа, и он начнет рвать себе душу потому, что не сам справился, а что помогла ему даже не Женя, а Райв, ведь симпатия между мужчинами так и не появилась. Может, самой его прирезать и убедить Риэля, что совершила это в состоянии аффекта… и спьяну. Не поверит ведь. И ты сама – не сможешь, особенно после того как назойливый тан не побоялся ради Риэля пойти против всемогущей Гильдии магов. Женя положила руку поверх руки Райва на рукояти меча.

–Я не знаю, как обращаться к вам, воин, – слегка поклонился Хайлан. Женя с трудом не разинула рот, услышав ответное: «А-тан Райв». Родственник короля? Брат? Старший брат Кастина? – Вы позволите мне поговорить с Женей, а-тан? Мы знакомы давно, и поверьте, я не причиню ей никакого вреда.

– Хорошо, – равнодушно бросил Райв, возвращая меч в ножны. – Если что, позови, Женя, и я успею нашинковать всю эту свору в мелкий салат.

Он отошел к парапету набережной, облокотился на него и принялся разглядывать темную воду Алькона. Наверняка ведь все слышит со своей магией и, может, даже видит. И пусть.

– Что такое, Женя? Откуда такая враждебность? Ты же знаешь о моем отношении к Риэлю.

– Я знаю, на что вы пошли ради него. А сейчас вы снова хотите сделать ему больно. Как это уживается в вас, тан Хайлан?

– Легко, – очень по-земному ответил он. – А в чем проблема? Ты прекрасно знаешь, что кажущаяся ненависть Риэля не мешает ему получать наслаждение. Разве это не необходимо? Ты нашла себе друга, и я за тебя рад. Неужели и Риэль нашел?

Выдать, что ли, Тарвика за любовника Риэля? Нет, не поверит, он же различает правду и ложь.

– У него сегодня праздник, – прошептала Женя, – его ученица стала полноправным членом Гильдии. Он счастлив. И войдете вы – и отравите ему эту радость. Вы не понимаете, тан, что для Риэля радости плоти куда менее важны, чем душевное равновесие. А вы… да еще здесь, в Комрайне, среди менестрелей… Скотина вы, тан.

Райв сменил позу, и Женя подумала, что этим он показал ей, что все слышит. А может, и нет. Хайлан не обиделся, хотя персоны его ранга не позволяют безродным бродяжкам обзывать себя скотиной… если за бродяжку не готов вступиться некий а-тан. Впрочем, Хайлана вряд ли смущают титулы. Вот меч – очень даже смущает.

Он пожал плечами.

– Хорошо, я приду завтра. Ты даже можешь его предупредить. Или так: я остановился в «Короне», пусть он зайдет сам. Несколько дней – и он свободен. Я ведь все равно найду его, Женя. Я не видел его больше года – это слишком. Он нужен мне.

– Вам нужна его совершенная красота, тан. А на его душу вам наплевать.

– Наплевать, – согласился Хайлан. – А тебе на мою разве не наплевать? Откуда ты знаешь, что я чувствую? Знатный, богатый, обладающий властью и характером, позволяющим мне умело распоряжаться этой властью, имеющий жену, пару любовниц, детей и внуков – я гоняюсь за бродячим менестрелем по всему Комрайну, потому что не могу обходиться без него так долго. Разве ты не сходила с ума от желания? Последние три месяца я решительно неспособен вести дела, я начал поднимать руку на своих женщин, я ору на внуков, и все потому, что давно не наслаждался этой совершенной красотой. Ты не уговоришь меня, Женя. Убить – да, можешь, но уверена ли ты, что Риэль поймет это правильно? Сама решай. Либо твой друг снова обнажает свой меч и решает проблему радикально, либо я вхожу в ресторан, либо ты передаешь Риэлю, где я остановился. Могу пообещать тебе только одно: я не буду его бить. Больше никогда не буду.

Он поклонился, не особенно глубоко, но вежливо, повернулся спиной и пошел к своей карете, не сомневаясь в том, что Женя поступит так, как ему нужно. Она стояла, опустив руки и забыв, почему так горит правое запястье со свежей татуировкой, глядя вслед самоуверенному и точно знающему, что хочет, высокородному господину, считающему, что раз он играет своей любимой игрушкой всего несколько дней в году, то игрушка и потерпеть может. Теплые руки Райва обняли ее.

– Ты слышал.

– Слышал. Ты ведь ему передашь. Хочешь, я? Меня он все равно терпеть не может, да и мне не будет больно говорить ему об этом. Жаль, что я не могу убить эту скотину… то есть я-то могу, но Риэль будет уверен, что меня попросила ты… Дурак он, твой любимый менестрель.

– Я скажу ему… завтра. Пусть сегодня ему будет хорошо.

– Конечно. Вернемся ко всем?

Не мужчина – золото. Умирает от одной только мысли о том, что не в постель придется идти, а в ресторан – пить и веселиться в компании отвязных певунов, но кивни Женя – и пойдет.

– Мне сейчас будет весьма невесело, – отказалась она. – Так что перестань скромничать и сделай то, о чем мечтаешь.

Райв поднял ее на руки, донес до своего рогоносца-жеребца. Ехать пришлось ужасно долго – аж три с половиной минуты, до скромненького такого домика в три этажа – дома на набережной стоили бешеных денег вообще-то, и Райв предоставил им кров – не только Риэлю со свитой, но и Симуру в знак уважения перед его заслугами на музыкально-певческой ниве.