Маргарет Уэйс - Кузница души

Карамон открыл рот, готовясь ответить на такой неожиданный, пугающий вопрос, который он даже в мыслях не задавал себе, но за него ответил Рейстлин:

— Нет, никогда.

Пар–Салиан оглядел их.

— Понимаю. Хорошо же. Благодарю за то, что ты пришел, Карамон. А теперь, Рейстлин Мажере, будь так добр пройти вместе с Юстариусом. Он отведет тебя туда, где начнется твое Испытание.

Облегчение Рейстлина было так велико, что у него закружилась голова, и ему пришлось зажмуриться, чтобы устоять на ногах. Он почти не обратил внимания на человека в алых одеждах, который подошел к нему, запомнив только, что это был немолодой человек, подчеркнуто припадавший на одну ногу.

Рейстлин поклонился Пар–Салиану. Сжав в руке свою колдовскую книгу, он повернулся, чтобы пойти за алым магом.

Карамон шагнул вслед за братом.

Пар–Салиан тут же вмешался:

— Прошу прощения, Карамон, но ты не можешь идти со своим братом.

— Но вы попросили меня прийти, — запротестовал Карамон, у которого от внезапного испуга прорезался голос.

— Да, и мы с удовольствием составим тебе компанию в отсутствие твоего брата, — сказал Пар–Салиан, и хотя его голос был мягким, в нем чувствовались железные нотки, с которыми не хотелось спорить.

— Уд–д… Удачи, Рейст, — нерешительно произнес Карамон.

Рейстлин был так ошарашен, что сделал вид, будто не слышал брата. Юстариус повел его в сумрак зала.

Рейстлин ушел туда, куда его брат впервые за всю жизнь не мог за ним последовать.

— У меня есть вопрос! — выкрикнул Карамон. — Правда ли, что иногда те, кого испытывают, умира…

Он обращался к двери. Он находился в комнате, очень уютной комнате, которая могла бы принадлежать одной из лучших гостиниц Ансалона. В камине пылал огонь. Стол ломился от еды, состоявшей исключительно из любимых блюд Карамона, и от прекрасного эля.

Карамон не обратил внимания на еду. Разозлившись на то, что он посчитал оскорбительным отношением, он попытался открыть дверь.

Ручка двери осталась у него в руках.

Теперь он начал серьезно бояться за брата, заподозрив какой–то подвох и опасность для жизни Рейстлина. Карамон твердо решил, что освободит брата. Он разбежался и ударил плечом в дверь. Она дрогнула под натиском, но не поддалась. Он принялся колотить по двери кулаками, крича, чтобы кто–нибудь пришел и выпустил его.

— Карамон Мажере.

Голос раздавался позади него.

Испуганный и встревоженный, Карамон обернулся так быстро, что споткнулся о собственные ноги. Споткнувшись, он схватился за край стола и уставился перед собой.

Посередине комнаты стоял Пар–Салиан. Он ободряюще улыбнулся Карамону.

— Прости мне мое эксцентричное появление, но на этой двери запирающее заклятье, а снимать заклятье и накладывать его снова слишком утомительно. Тебе здесь удобно? Можем мы что–то тебе принести?

— К черту комнату! — прогремел Карамон. — Мне сказали, что он может умереть.

— Это правда, но ему известно о риске.

— Я хочу быть с ним, — сказал Карамон. — Я его близнец. Я имею право на это.

— Ты с ним. Он берет тебя повсюду.

Карамон не понял. Он был не с Рейстлином, они пытались обмануть его, вот и все. Он отмахнулся от бессмысленных слов.

— Позвольте мне пойти к нему, — он нахмурился и сжал руки в кулаки. — Или вы позволите мне пойти, или я развалю эту Башню по камешкам.

Пар–Салиан спрятал усмешку в бороде.

— Я предлагаю тебе заключить сделку, Карамон. Ты позволяешь нашей башне остаться на своем месте невредимой, а я разрешаю тебе наблюдать за твоим братом во время его Испытания. Тебе не позволят помогать ему или давать советы, но, быть может, твои страхи рассеются, если ты будешь видеть его.

Карамон обдумал предложение.

— Ага. Ладно, — сказал он. Карамон решил, что если он узнает, где Рейстлин, то в случае опасности сможет добраться до него и помочь.

— Я готов. Отведите меня к нему. Ой, спасибо, но я не хочу пить.

Пар–Салиан наливал воду из кувшина в большую чашу.

— Сядь, Карамон, — сказал он.

— Мы же собираемся найти Рейста…

— Сядь, Карамон, — повторил Пар–Салиан. — Ты хочешь увидеть своего брата? Смотри в чашу.

— Но там только вода…

Пар–Салиан провел ладонью над водой в чаше, произнес одно–единственное слово на языке магии и бросил в воду щепотку каких–то перемолотых листьев.

Карамон сел, решив сначала доставить удовольствие старику и позабавить его послушанием, а затем схватить его за тощее горло, если он обманул его.

Карамон посмотрел в воду.

3

Рейстлин брел по пустынной безлюдной дороге на окраине Гавани. Сгущались сумерки, ветер раскачивал верхушки деревьев, срывая с них желтеющие осенние листья. В душном густом воздухе пахло надвигающейся грозой. Он весь день шел пешком, устал и проголодался, и теперь, когда приближалась гроза, он и думать перестал о том, чтобы заночевать на земле.

Лудильщик, которого он встретил по дороге, сказал ему, что впереди есть трактир с необычным названием «Полпути». Лудильщик добавил, что заведение пользовалось дурной репутацией, что там бывают не самые честные люди. Рейстлину было все равно, кто там пил, лишь бы в трактире нашлась постель под крышей, где он мог бы поспать. Он не боялся воров. По его оборванным и потрепанным одеждам можно было сделать вывод, что у него нет ничего ценного, а сам вид этих одежд — одежд мага — заставил бы любого грабителя дважды подумать, прежде чем напасть.

Трактир «Полпути», который назывался так потому, что располагался на половине пути от Гавани до Квалиноста, вовсе не процветал, судя по его виду. Краска на вывеске облупилась и выгорела до полного обесцвечивания, что, впрочем, было небольшой потерей для искусства. Владелец не нашел ничего лучше, кроме как проиллюстрировать название гостиницы жирным красным крестом посреди закорючки, которая, судя по всему, изображала дорогу.

Само строение выглядело так, как будто было готово обрушиться на любого посетителя, которого рассмешит его название. Ставни были наполовину прикрыты, из–за чего окна казались хитро прищурившимися глазами. Карнизы кренились как хмурящиеся брови.

Дверь поддалась с таким трудом, что Рейстлин сначала подумал, что гостиница закрыта. Но доносившиеся изнутри голоса и смех уверили его в обратном. Когда он толкнул сильнее, дверь медленно отворилась со скрипом ржавых петель и захлопнулась за ним, как будто желая сказать «Не вини меня. Я тебя предупреждала».

Смех утих, как только Рейстлин вошел. Посетители повернули головы к нему, оценивая нового гостя и готовясь отреагировать на его поведение. Ярко пылавший в очаге огонь на мгновение ослепил его, поэтому он не мог сказать, кто из посетителей заинтересовался им. Когда он смог хоть что–то разглядеть, они все вернулись к своим беседам и выпивке.