Артем Каменистый - На руинах Мальрока

Альра в шатер не вошла – ворвалась. Невероятно живая особа, и рад, что перенесенное ее не изменило. Одежда чистая, не потасканная – прибарахлилась где-то. Но опять не женская – все партизанствует.

– Сэр страж! Я так рада! Вы наконец пришли в себя! Мы все верили, что так и будет! Мы все молились за вас!

– Спасибо Альра. Ты присядь, не прыгай вокруг меня. Как твои люди?

– С ними все хорошо! Спасибо! Их хорошо здесь приняли. Работают все – надо до зимы успеть запасы сделать. Даже дети работают – ягоды и грибы собирают на сушку. Ну и по садам фрукты зрелые. Дети у нас большие, ведь маленькие не выжили… – девушка резко погрустнела.

– Ничего, будут еще у ваших людей малыши.

– Я знаю. Все ведь теперь будет хорошо? Да? И я знаю, что ортарские инквизиторы хотят вас убить. Но они больше не смогут посылать своих убийц – на выходе из горловины мы устроили засаду. Там лучшие мои стрелки – охотники потомственные. По воронам не промахиваются, – мстительно уточнила Альра.

Ортарцев она сильно не любила, и то, что инквизиторы туда попадают из империи ничего не меняло. Радует, что с Дирбзом до сих пор не сцепилась – я этого очень опасался.

– Хески, которых они послали, не вернулись. Вряд ли они повторят это. Карающие даже не знают, живы мы, или погибли все. У нас были голуби для связи с крепостью, но во время ливня, в горловине, телегу с клеткой засосало в грязь. Тук успел их выпустить, а сам едва не погиб при этом. Они вернулись в крепость без писем и там теперь гадают, почему так случилось. Скорее всего подумают, что нас перебили.

– Все равно засада не помешает!

– Конечно не помешает… Альра – расскажи мне про капище.

– Что рассказать?!

– Ты говорила, что там появляются непонятные вещи. И звери неизвестные. Часто так бывает?

– Нет. Редко. Только после молний, который бьют туда без дождя. Старый Аван рассказывал, что иногда они бьют даже с чистого неба.

– Ты видела этих зверей?

– Нет. Но я видела череп одного из них. Большой череп. Похожий на медвежий, но с клыками как кинжалы и маленькими рожками. Говорили, что он остался от демона. И еще шкура в замке была – похожая на лошадиную, но с черными и белыми полосами.

– Интересно… А вещи?

– Вещи у барона в кладовой хранились, но где они сейчас, не знаю – все ведь разграблено и сожжено.

– А ты их видела?

– В детстве барон один раз показывал чудесную вазу: из чистого-чистого стекла, будто хрусталь горный. Такое никто не умеет варить. Она была высокая и узкая, с очень тонким горлышком. Ему купец ортарский предлагал за нее по весу в три раза больше золота отдать, но… Эх, лучше бы отдал… не попала бы к солдатам…

– Жаль… я бы хотел посмотреть на эти вещи…

– Ничего не осталось – кладовая разграблена. Разве что ковчег…

– Ковчег?

– Да. Ковчег. Он на Языческом холме так и остался. Слишком тяжелый – его невозможно унести.

– Торап что-то про него рассказывал…

– Да про него все знают – как такое большое спрячешь?! Солдаты его тоже утащить не смогли. Он вечно будет стоять в своем сарае.

– Сарае?

– Ну да. В сарае. Человек, который тогда оказался на холме вместе с ковчегом, потом поднял вокруг него стены и настелил крышу. Чтобы ковчег не ржавел от дождей.

– Так… Совсем интересно становится… Ты уж если рассказывать начала, то все рассказывай. Что за человек?

– Ну меня тогда на свете не было. Старый Аван говорил, что молнии тогда долго били с чистого неба, а потом на краю капища нашли два ковчега.

– Уже два?!

– Ага – два. Потом, когда дожди пошли, они вместе с песком вниз сползли. Один до скал дополз, второго засыпало. Песок ведь там непростой – то вверх, то вниз перебирается, и ведет себя странно.

– А тот человек?

– И человек тогда появился. Никто его не знал – чужой человек. Все думали поначалу, что он сумасшедший. Кричал много, хватал за руки тех, кто ковчеги разглядывал. Оттаскивал от них. Никто не понимал почему он так делает. Священники сказали, что в нем нет тьмы. Потом те, кто много времени провел рядом с ковчегами начали болеть. Лечить их было тяжело. Тогда и поняли, что человек этот знал про опасность и пытался спасти любопытных. Барон – дед последнего барона Мальрока, сперва хотел приказать кузнецам расколоть на куски один ковчег, чтобы узнать, какую он тайну скрывает внутри и железо пустить в дело, но после этого передумал. Ведь кузнецов беречь надо. С годами один ковчег совсем ушел в песок, вокруг второго странный человек сделал сарай. А потом умер. Но не от странной болезни. Болел он очень часто почему-то и умер от сильной лихорадки. Старый Аван говорил, что он был хороший, и жалел, что недолго прожил.

Называется поговорили…

– Альра – сможешь мне показать этот ковчег? Я спать не смогу, пока его не увижу!

– Он возле вершины Языческого холма, без лошадей туда долго идти, а верхом… Вы разве сможете?…

– Не переживай за меня… лишь бы ветром с седла не сдуло.

День солнечный; на небе ни облачка; жарко. Если бы не желтизна кое-где на листве, и не налитые спелой синевой ягоды чахлого терна, никогда не поверишь, что уже осень. Альра вела меня другой дорогой, но она почти ничем не отличалась от той, по которой я поднимался вслед за Торапом. Все те же голые серые склоны, редкие валуны в пятнах лишайника, еще более редкие колючие кустарники с исковерканными ветвями.

Вот и первые пятна песка под копытами коня. За спиной недовольно бурчит Тук – он считает, что в моем состоянии не стоит такие прогулки совершать. На плече, вторя ему, раздраженно сопит попугай – он тоже считает, что бродить по лысым холмам удел дураков. Зачем терять время на такую ерунду, если внизу, в замке, есть огромный погреб заставленный пузатыми бочками с увлекательным содержимым.

Нас четверо и если не считать Тука, охраны нет. Долгожданный мир, о котором я так мечтал. Если где-то в лесах и остались приверженцы тьмы, они теперь десятой дорогой обходят Мальрок и его окрестности. Да и незаметно к нам не подойти: все окрестные тропы патрулируются, на холмах наблюдатели стоят. Даже Люк, когда-то не отходивший от меня ни на шаг, не стал нас сопровождать. Для него теперь кролики важнее стража. Отвык он от моего присутствия… все отвыкли…

Ничего – я быстро оклемаюсь и все возьму в свои руки. Работы непочатый край. Не верю я в долгое мирно затишье – не балуют меня здесь. Надо не просто жить – надо готовиться к неприятностям.

Они не заставят себя долго ждать…

Я умею многое. Делать зажигательные смеси и взрывчатку; метательные машины и штампованные доспехи; дешевые наконечники для стрел и мушкетные стволы. А если наберу прежнюю форму, то теперь еще и в бою мне вряд ли найдется равный.