Далия Трускиновская - Шайтан-звезда (Книга первая)

– Или мы верим этому человеку, о дядюшка, или мы не верим ему. Я сама чуть было не погибла из-за недостатка доверия! Если он лжет – то никакая казнь завтра не состоится, не так ли? А если он говорит правду…

– Если я лгу – пусть мой род окончится мною! – такие слова в устах мужчины были равносильны клятве. Джейран посмотрела на худого, но плечистого и жилистого метельщика, поняла, что в такие годы человек уже имеет жену и маленьких детей, и сделала вывод, что в залог своей правды метельщик дает их жизни.

– О метельщик, – сказала она. – Воистину мы пришли сюда за старшим сыном вашего царя, Ади аль-Асвадом. Но мы должны доказать тебе, что никем не подосланы.

– И мы должны что-то доказывать этому несчастному? – взвился Хашим. – О звезда, ты не знаешь дел горожан, это же простой метельщик с городского базара! Ты еще начни приводить доказательства истопникам городских хаммамов, которых кличут навозниками!

При слове «хаммам» взвилась и Джейран.

– Тебя никто не держит, о Хашим! Клянусь собаками, ты пошел за мной добровольно и можешь покинуть меня, когда тебе будет угодно! А я останусь в Хире, и я буду кланяться всем навозникам, и ставить им угощение, и целовать им руки, если это облегчит участь аль-Кассара… аль-Асвада!

Хашим попятился.

– Так бы ты сразу и говорила, о звезда! Если ты избрала его в супруги, то мой долг – подчинение и повиновение!

– Кто избрал в супруги Ади аль-Асвада? – метельщик, любопытство в котором пересилило страх, обернулся – и увидел перед собой женщину в мужском наряде, женщину с бесстыже открытым лицом, напялившую на себя тюрбан, с джамбией в руке, в придачу ко всему – светлоглазую!

Он не назвал бы эти глаза голубыми, скорее серыми, но метельщику было не до оттенков.

– Ты хочешь стать супругой царского сына, о несчастная? – изумился он, тыча пальцем в грудь Джейран.

Она левой рукой отбила его не в меру шуструю руку, при этом конец тюрбана сбился-таки со своего места и обнажил знаки на щеке.

– О Аллах, кто из нас бесноватый – я или они? – возопил метельщик.

Тут на дальнем конце площади показались люди. Впереди шли черные рабы с обнаженными мечами и с дубинками. За ними вели мула, на котором восседала женщина во многих покрывалах. Ее пешком сопровождали мужчины в богатых больших тюрбанах со множеством складок и перевивов, в парчовых халатах, с длинными ухоженными бородами, оказывая ей величайшее внимание. Следом за этой женщиной ехали вереницей, попарно, ее невольницы, числом более двадцати, тоже на мулах, и они были одеты, как мальчики, и имели при себе небольшие ханджары, а также полупрозрачные покрывала, оставлявшие открытыми у каждой губы и подбородок.

Метельщик, увидев это зрелище, прижался к стене.

– Уходите скорее, – сказал он Джейран и Хашиму. – Вот бедствие из бедствий, вот женщина, подобная пятнистой змее! Она извела мать аль-Асвада, а теперь хочет погубить сына! И она уже погубила его! Глядите – она показывает, где поставить помост для седалища царя, а где – помост для казни, а где разместить стражу и простой народ!

Джейран не понимала, как метельщик прочитал это по движениям рук женщины, и ей оставалось лишь поверить ему на слово.

– Кто это, о друг Аллаха? – спросила она.

– Это жена царя и мать его наследника, царевича Мервана, а зовут ее Хайят-ан-Нуфус.

– Кого еще знаешь ты из тех людей? – задал свой вопрос Хашим.

– Вон тот, у ее правого стремени, – Джубейр ибн Умейр, это он захватил в плен аль-Асвада, да не спасет его за это Аллах и да не приветствует!

– Джубейр ибн Умейр… – повторила Джейран. – Далеко же он забрался в погоне за аль-Асвадом, оказался возле самых гор, и Черного ущелья, и… О Хашим!

– На голове и на глазах, о звезда! – немедленно изъявил готовность слушать и повиноваться старик.

– Ведь нам уже и тогда показалось странным, что люди, которых аль-Кассар выгнал из долины у Черного ущелья, за которыми он устремился, исчезли бесследно! А ведь там было не меньше десятка всадников, и верблюды с женщинами, и вьючные верблюды. Даже если Джубейр ибн Умейр оказал им покровительство – они должны были рано или поздно покинуть его. Но никто на всей дороге, которую он прошел, ведя пленных, не говорил нам, что войско сопровождал караван не принадлежащий ему, и что этот караван отошел от войска и двинулся своей дорогой!

– Да пусть его идет той дорогой, какая будет угодна Аллаху! – буркнул старик еще не понимая мыслей Джейран, но таким голосом, каким правоверный посылал бы караван по дороге, угодной шайтану.

Джейран задумалась.

– Я не могу объяснить тебе то подозрение, которое посетило меня, о шейх, – сказала она. – Слишком много нитей образуют этот узор, и в голове моей все они не помещаются…

– А разве есть что-то, что может не поместиться в твоей голове, о звезда? – искренне удивился Хашим.

– Скажи, о друг Аллаха, – обратилась Джейран к метельщику, – давно ли эта женщина, Хайят-ан-Нуфус, стала царской женой, и каковы ее обстоятельства?

– Она из царских дочерей, и ее привезли, когда наш царь захотел родить себе сына от белой женщины хорошего рода, чтобы назначить его наследником, а до сих пор все его любимицы были черные, – сказал тот. – Ее сын – царевич Мерван, и если есть в землях арабов живое воплощение шайтана, так это – он!

– Сколько же лет царевичу? – с большим интересом осведомился Хашим, ибо слова «отродье шайтана» звучали для него так же, как для правоверного «любимец Аллаха».

– Ему не больше восемнадцати, а он уже успел опозорить немало женщин из знатных семей, и их мужья вынуждены были принять их обратно после того, как их выпускали из покоев Мервана, да поразит его Аллах! И он приезжает на рынки, и берет у купцов из товаров все, что ему приглянется, а денег не платит. А когда на него жалуются царю, то Хайят-ан-Нуфус покрывает его и виноватым оказывается тот, что приносит жалобу.

– И этот царевич назначен наследником? – уточнила Джейран.

– Да, о госпожа, а старший сын царя, от невольницы, Ади аль-Асвад, который среди арабов идет за пятьсот всадников, завтра погибнет из-за этого скверного, этого гнусного! Если бы он собрал достаточно войска, и одержал победу, и вошел в Хиру, то это был бы праздник для всех, и люди поздравляли бы друг друга. Ибо он – благороден и держит данное слово…

– Да, он держит данное слово! – перебила девушка, и голос ее при этом задрожал так, что Хашим насторожился – после такой дрожи могли пролиться обильные слезы, что было бы неприлично для сошедшей с небес звезды. – И он дал мне слово взять меня в свой харим, о друг Аллаха! Скажи – хочешь ли ты помочь нам в этом, мне и ему?

– На голове и на глазах! – отвечал метельщик. – Я понял – вы действительно пришли за аль-Асвадом. Но нет у меня оружия, кроме этой метлы, и нет у меня войска, кроме моих братьев, которые тоже имеют лишь метлы, и нет у меня денег, кроме этих двух дирхемов, которые сегодня моя жена потратит на ужин.