Андрэ Нортон - Чёрный Триллиум

Принцесса Анигель застыла перед ним, не в силах не то что с места сойти — пальчиком пошевелить! Наконец, посмотрев наверх, она увидела, что кроной своей дерево почти касается уступа, с которого падала вода. И вместо одной кроны у него их было три.

Анигель все-таки заставила себя сойти с места и приблизиться к дуплу, чьи створки, усыпанные зеленоватыми шипами, начали лихорадочно закрываться и открываться. Все быстрее и быстрее… Вокруг слышалось низкое тревожное гудение. Вот что странно — внутри захлопывающегося и распахивающегося рта что-то светилось. Золотистое сияние было сходно по тону с пылающим во всю мощь амулетом.

Трехголовое Чудовище держало в лапах ее талисман. Оно часто дышало, вид у него был перепуганный.

— Ты боишься меня? — удивившись, спросила Анигель. — Ты меня боишься?!

Что с ней творилось в ту минуту, она так никогда и не смогла понять. Страх исчез, она знала, что делать. Возле нижней ямы, куда падала вода, кучей были навалены сухие ветви, небольшие стволы — по-видимому, остатки погибших деревьев. Она выбрала подходящую корягу и смело направилась к дуплу.

Сияние между тем разливалось все шире и шире. С той же яростью полыхал ее амулет — он уже сам тянул за собой, висел в воздухе, подрагивал. Анигель с корягой наперевес остановилась у отверстия, пригляделась, попыталась уловить, как часто происходит смыкание. Наконец, улучив момент, сунула между створок бревно.

Дерево заревело.

Анигель догадалась, что это был вопль напуганного до смерти существа, не способного иначе противостоять ее решительным действиям. Принцесса спокойно постучала по бревну, установила его покрепче. Дерево прилагало огромные усилия, чтобы сломать неожиданную помеху. Бревно затрещало, по нему побежали мелкие трещины, наконец, оно хрустнуло, переломилось, но было поздно. За те несколько мгновений, что пасть оставалась распахнутой, принцесса успела, поднырнув под корягу, скользнуть внутрь и схватить излучающий свет предмет.

Створки сомкнулись и замерли. Дерево примолкло. Наступила тишина, в которой только воды и звенели, падая с большой высоты.

В руках у Анигель оказалась корона — точнее, С-образная тиара, изготовленная из поблескивающего серебристого металла. Три овальных выступа побольше и шесть поменьше были симметрично расположены на наружной поверхности. Пространство между ними руки неизвестного мастера искусно украсили орнаментом из переплетенных лоз, цветов, раковин. На двух выступах были ясно видны сделанные в гротесковой манере изображения чьих-то лиц. Третий был свободен — она знала, как теперь поступить.

Спустившись к ручью, Анигель устроилась на камне, расстегнула цепочку и сняла янтарный медальон. Амулет сам по себе распался на две половинки — волшебный цветок обнажился, она поднесла его к короне, и Черный Триллиум намертво прирос к изначально предназначенному для него гнезду. Две янтарные створки на глазах потемнели и растаяли.

Анигель внимательно осмотрела корону, потом торжественно надела ее на голову. Взглянула на свое отражение в воде, чуть поправила убор и вернулась к дереву.

Створки дупла были по-прежнему крепко стиснуты. Вокруг стояла тишина.

— Теперь талисман мой, — громко объявила принцесса. — Ты надежно хранило его, но пробил час, и пришла та, кому он по праву принадлежит. Не бойся меня. Я ухожу. Оставайся с миром.

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Все, случившееся с ней за эти две недели, отходило в прошлое. Она исполнила свой долг — талисман теперь у нее в руках. Первый шаг в грядущее сделан — только был ли это самый важный шаг? Будущее по-прежнему покрыто мраком неизвестности. Что ей сейчас предпринять? Возвращаться к Великой Волшебнице Бине, ждать сестер? Как у них обстоят дела? Где Харамис, где Кадия?

В то же мгновение свет померк в ее глазах — исчезло все: священное дерево, водопад, ложбина… Что-то вспыхнуло во тьме, осветилось болото, вокруг него — огромные папоротниковые деревья. Кадия!

Ее сестра была распростерта на земле, лицо грязное, заплаканное, глаза мечут искры… Вокруг нее толпились вооруженные люди, лаборнокские рыцари. Амулета на ней не было, однако к груди она прижимала какой-то странный предмет, напоминавший чуть изогнутый, с зазубринами на внутренней стороне меч. От рукояти исходил густой янтарный свет. Позади нее стояло высокое существо с горящими оранжевыми глазами и окровавленными клыками. В руках оно держало обезглавленное тело какого-то оддлинга…

Анигель не успела вскрикнуть, как видение исчезло.

Теперь ее взору явилась высокая башня, следом всплыло изображение небольшой уютной комнаты, на окнах тяжелые бархатные шторы, на полу толстый ковер, письменный стол, заваленный старинными книгами. Представительный мужчина с седыми волосами до плеч, в свободной черной одежде, отделанной серебряным шитьем, сидел у камина. Рядом — красивая темноволосая молодая женщина.

Мужчина поцеловал ладонь ее правой руки. В другой она держала скипетр из серебристого металла, на вершине которого было расположено кольцо, три небольших крылышка украшали жезл. Это была Харамис.

Нет! Нет!

Анигель сорвала корону и швырнула ее на моховую подстилку.

Талисман лжет! Храбрая Кадия попала в руки лаборнокцев? Мерзкий скритек занес над ней когтистые лапы? Мудрая Харамис милуется с этим грязным колдуном Орогастусом? Не верю! Быть этого не может!

Что же получается? Если две женщины из королевского дома оказались не у дел, то на кого же выпадет вся тяжесть борьбы по сокрушению Лаборнока и освобождению Рувенды? На нее, что ли? Это смешно! Это шутка? Жестокая, глупая шутка…

Она, как подкошенная, свалилась на землю и зарыдала, почувствовав, что сердечко ее, такое маленькое, еще детское, разрывается на части. Прямо перед глазами лежала волшебная корона — Черный Триллиум безмятежно посверкивал в свете сумеречного дня. Так, значит, вот ты какой, мой талисман? Значит, вот что ты мне уготовил? Значит, ради этого было перенесено столько страданий, была потеряна Имму? Ради того, чтобы выслушивать всю эту ложь? Она даже представить себе ничего подобного не могла…

Анигель закрыла глаза, провалилась в дрему и там, в мире сновидений, вновь встретилась с мамой. Королева Каланта на этот раз не убегала от дочери — она обняла ее, погладила по голове. Шепнула: «У каждой из твоих сестер своя дорога. И ты, Ани, вступила на свою — так будь готова пройти ее до конца».

Скоро она успокоилась, открыла глаза. Полежала, посмотрела на затянутое облаками небо. Голова чуть закружилась, и она не заметила, как вновь погрузилась в сон — долгий, глубокий. Никакие видения не донимали ее.