Андрэ Нортон - Изгнание

Андрэ Нортон

Изгнание

Летописец

Некогда я был пограничником Дуратаном, как же мне назваться теперь? Отчасти я летописец деяний других людей, кроме того, я, как и Квен и Вессел, помогаю поддерживать хозяйство Лормта, чтобы те, кто приходит сюда в поисках знаний, имели кров над головой и пищу, которая сохранит силы в их теле, пока они роются в записях в поисках прошлого, которое любят.

И еще я искатель. Немного здесь, немного там — я ищу ответ на вопрос, что делать мне в перевернутом Силой мире, в котором многие из нас потерялись и не знают, куда идти.

Когда над Эсткарпом нависла непосредственная угроза от Пагара Карстенского и все, кто обладает ясным разумом (но не использует Силу), видели, что мы неизбежно будем побеждены, волшебницы встали между хаосом и своей землей. Они соединили свои тела и мысли и обрушили всю свою прославленную мощь на саму землю, подчиняя своей воле силы природы.

Горы, через которые двигались армии Пагара, чтобы раздавить нас, были потрясены, они рушились и возникали снова. Земля раскололась, ее прорезали трещины, раны, шрамы. Исчезали леса, реки уходили из своих прежних русел, мир охватило безумие.

За это пришлось заплатить дорогую цену. В городе Эс, где размещался Совет, не уцелел никто. Другие волшебницы превратились в пустую оболочку, все у них внутри было выжжено вызванной ими Силой.

Правление волшебниц кончилось, когда погибло большинство тех, кто его осуществлял. Но сохранились за границами Эсткарпа враги, такие, как Ализон, где ненавидели правление волшебниц.

Последние муки мира, каким мы его знали, начали колдеры. Они пришли в наш мир через Врата, хлынули, как гной из проколотого нарыва.

Но появились и защитники. Их поддерживали волшебницы. Пришел через другие Врата Саймой Трегарт, воин из другого мира. К нему присоединилась волшебница Джелит, и Корис из Горма (этого злополучного места, которое первым подверглось осквернению колдерами), и Лойс из Верлейна. Были и другие, свершившие деяния, о которых поют в балладах кователи песен.

Саймон и Джелит замкнули Врата колдеров. Но война продолжалась, потому что зло, посеянное колдерами, было далеко не уничтожено.

В долинах Верхнего Холлека начались яростные схватки, потому что колдеры подтолкнули Ализон к вторжению, помогли ему своим необычным оружием, провели в Арвон, где Древние хранили сокровища своей власти. Вслед за падением колдеров последовало и поражение Ализона, его армии были изгнаны из долин и сброшены в море. Они погибли, потому что у них не было пути отступления. Сулкары, которые всегда были дружески расположены к Эсткарпу, увели свой флот от берегов.

Но предводители Ализона не считали себя побежденными. Они зализывали раны, продолжая поглядывать на юг. Они ненавидели Силу, но обладали тайнами, принадлежащими Тьме.

Карстен освободился от колдеров и власти Пагара, но что произошло там после того, как волшебницы положили конец вторжению? Было ли это действительно концом? Или началом?

Ибо в Повороте сыграли свою роль и Трегарты.

Их было трое, детей Саймона и его жены, волшебницы Джелит. Родились они вместе — неслыханное у нас дело: воин Киллан, чародей Кемок и волшебница Каттеа. Они сняли старинный запрет, наложенный на наше сознание, и ушли на восток, за горы, в Эскор, из которого пришел наш народ за тысячелетия до этого.

Но их появление в Эскоре нарушило древнее равновесие Света и Тьмы. Снова началась война, появились страшные твари, рожденные грязью зла. Восстали и Древние, они взяли своих родичей, своих близких и тоже пересекли восточные горы, чтобы своими мечами отогнать Тьму и поддержать силы Света.

Когда произошел Поворот, я находился в Лормте и не участвовал в битвах. Моим товарищем по оружию был Кемок; он прожил некоторое время в нашем хранилище знаний, прежде чем уехать, чтобы освободить сестру от пут волшебниц. Я навещал его.

Конечно, на меня не были наложены обеты, но мне хотелось вернуться в те места, откуда пришлось уехать после тяжелого ранения в горной лавине.

Хотя Кемок уже уехал из Лормта, я остался там.

Меня разрывали противоположные стремления: хотелось вернуться к жизни пограничника, какую я всегда вел, но хотелось и погрузиться в древние записи. Будучи воином, я готов был бы поклясться, что не обладаю никаким Даром. Считалось, что Даром могут обладать только женщины. Но я обнаружил, что владею странными способностями.

Я был молод и энергичен, хромота мне не очень мешала, поэтому после Поворота я стал главным помощником Квена в Лормте. В нашей крепости из четырех башен уцелели две; две другие рухнули — одна полностью, другая частично — и прихватили с собой часть соседней стены.

Хотя у нас было много раненых, никто не погиб.

Однако самое поразительное — падение башен обнажило запечатанные помещения и склепы, в которых находились сундуки и большие кувшины, заполненные самыми разнообразными свитками и книгами.

Наши ученые пришли в крайнее возбуждение, и нам, более уравновешенным и меньше занятым исследованиями, пришлось следить, чтобы они не пострадали во время своих поисков. Поэтому в первые дни я был очень занят и не замечал перемен, кроме тех, что происходили у меня перед глазами.

У нас нашли убежище и немногие беженцы. Среди них была молодая женщина, которая приехала к нам в надежде вылечить свою тетю Старшую женщину я сам не видел, но слышал, что она получила сильный удар по голове и находилась в бессознательном состоянии. С ними приехал и пограничник, чей отряд был рассеян во время катастрофы. Он подрядился благополучно довести женщин до нас.

Нанявшие его проводили много времени с Морфью, нашим ученым, который обычно помогал другим. Вскоре они втроем внезапно уехали, как рассказал мне Вессел, снабдивший их припасами. Морфью сообщил, что девушка — Нолар — отыскала в недавно найденных записях упоминание о древнем месте исцеления. Я был слегка обеспокоен: поворот уничтожил все ориентиры местности. Мне хотелось поехать с ними, но слишком многое нужно было сделать. К тому же я думал, что они вскоре вернутся в разочаровании.

Когда я впервые посетил Кемока в Лормте, он дал мне мешочек с разноцветными камешками, и я обнаружил, что они отзываются на мой дар. Когда я бросаю эти камешки, они образуют рисунки. И если разглядеть эти рисунки, возникают новые мысли и предупреждения. И вот у меня вошло в привычку каждое утро, вставая, прежде всего бросать камешки и читать по ним, что ждет меня этим днем.

Бросив на следующий день после ухода троих камни, я об ушедших и не думал. Но получил ясное предупреждение.

Красный, почти черный камень (символизирующий самое большое зло) находился в центре Перед ним три других камня. Один зеленый, маленький, но чистый; два остальных ярче. Синий и чисто-белый, и из каждого на темный устремлялся луч. И я понял, что стал свидетелем напряженной схватки. Рука моя сжала край стола. Собака Равит, которая всегда смотрела, как я бросаю камешки, заворчала, а со спинки кресла самка сокола, которую звали Летящая В Бурю закричала, как перед боем. Три света против тьмы. Я сразу вспомнил троих уехавших из Лормта. И постарался достичь их мыслью. Но камешки переместились — и не по моему желанию.