Аксюта - Рождённая летать

— А добиться нормальными методами ещё большего расширения?

— Не выйдет. С точки зрения известного нам о законах магии этого мира, мы выжали максимум возможного из этого артефакта. Надежда, что у тебя получится нечто толковое, невелика, но не использовать этот шанс мы не могли. Попробуешь?

Он согласился. Пусть и не сразу и с некоторым сомнением. Новое дело, совсем новое. В нём он не чувствовал себя не то что знатоком, но даже умеренно полезным специалистом.

34

Вылазки за провизией пришлось прекратить, и теперь, личного пространства, когда можно побыть наедине с собой ей здорово не хватало. Но не шаману распоряжаться своим временем, особенно если грядут такие перемены. Миррая встряхнулась, поправила заплечный мешок, в котором таскала дочку, и заспешила к дальним кострам. Постоянно носить на спине уже почти четырёхлетнюю дочь было утомительно, но опустить её на землю мешала не проходящая тревога, а доверить некому. У сестры свои котята, целых трое, куда ей ещё четвёртую на себя брать, а отца у малышки нет. Она так сама когда-то решила.

Давно, когда поняла, что магия станет для неё не просто полезным подспорьем, а делом жизни. Тогда же и попросилась к Ойсеррин да не просто в ученицы, которых через лапы старой знахарки прошло немало, а в преемницы. Там, у неё в холмах можно было заниматься магией круглогодично, там, на расстоянии двух дневных переходов располагались развалины городов её народа, где в тщательно замаскированных хранилищах находились многие важные архивы. Их бы вывезти, да подвергать хрупкие носители тяготам кочевой жизни, которую сейчас ведёт её народ, означало утратить и эти последние свидетельства былого величия ойров. Зато некоторые из шаманов, кому удастся скрыться от летучих патрулей Тёмной империи, могли прикоснуться к знанию предков. Она, Миррая однажды двое суток в хранилище провела, безвылазно. Просидела бы и больше, но пищи с собой было совсем мало, а на обратную дорогу требовалось немало сил.

Собственно, Ойсеррин ей и не отказала, видела и несомненный талант и заинтересованность, но поставила одно условие: примет после того, как Миррая воспитает хотя бы одного внука. А у неё на тот момент даже детей не было, всё было как-то недосуг личной жизнью заняться, слишком уж много та отнимала и времени и сил, которых было нестерпимо жалко. Но что может остановить, когда в жизни у неё имеется цель? В первые же Весенние Игрища на встрече племён она вышла в круг, а к зиме ужу имела дочку, Муррочку. И ни разу о том не жалела.

Однако же сейчас отсутствие второго, которому можно было бы доверить заботы о дочери, несколько тяготило.

— Куда? — дорогу ей преградил рослый воин. Незнакомый. Много их, чужаков, в холмах Рруров появилось.

— Туда, — ничуть не вежливее буркнула Миррая и зыркнула из-под нахмуренных бровей.

— Это к нам! — от костра уже спешил Ларриш. Воин молча посторонился, а потом и вовсе сгинул в редких ивняках, как и не было его.

— Неужели я на человека похожа? — продолжала ворчать Миррая. Изматывающие бдения, в которых участвовали все шаманы посменно, сказались на её нраве не лучшим образом.

— Здесь много чужаков, мало знакомых друг с другом, — примирительно начал Ларришь. — Забредали и к нам. А нам здесь посторонние ни к чему.

— Я не посторонняя! — возмутилась она.

— Ты с ребёнком. Тебя просто приняли за ещё одну потерявшую своё стойбище мамашу.

— Марргун тоже с сыном, — не желала она успокаиваться, но больше из вредности, чем на самом деле имея что предъявить.

— Он уже подросток. Кстати, — он положил ей лапу на плечо и сжал так резко и сильно, что шедшая вперёд с целеустремлённостью маленького насупленного ослика Миррая остановилась на месте. Повернула голову и смерила приятеля желтовато-зелёным прищуром. — Вам с мелкой тоже туда не стоит ходить. Там сейчас трраш зажигать будут.

Миррая обернулась в сторону прогоревшего до углей костра и хорошо различила ярко-жёлтые мешочки, выложенные в рядок. Ровно шесть штук. Содержавшаяся в них смесь из двух десятков трав сама по себе наркотиком не считалась, хоть и вызывала странные подвижки в восприятии мира, сопровождающиеся головокружением. Колдовать это не помогало. Ничуть. Наоборот, для построения хоть сколь сложной энергетической структуры требовался ясный ум. Зато это состояние, когда не шибко здорово осознаёшь даже где в этом мире верх, а где низ, можно было транслировать вовне. Со своей больной головы на чужую. Не получается уже маскировать такое скопление народа обычными методами, приходится прибегать к таким вот уловкам.

Но Ларришь прав, с Муррочкой к этим кострам лучше не соваться. Взрослому от вдыхания дыма трраша ничего особенного не станет, а маленькой может и повредить. А дочку, в последнее время она от себя отпустить не могла. Инстинкт не позволял. Когда не уверена, что отлучившись из стойбища на пару дней не найдёшь вместо него пустое место, и гадай потом: то ли все спаслись, то ли всех забрали, ребёнка лучше таскать за собой. Даже во время длительных отлучек. И ерунда все эти отговорки, что дочку некому доверить, перед самой собой можно было бы уже и не притворяться.

Ну и раз уж у неё нечаянно образовалось свободное время, можно потратить его на давно откладываемое дело — создание своего, личного посоха. Деревьев на болоте растёт мало, неподходящее здесь для них место, а те, что есть, невелики размером. Зато живучи и даже самое тонкое и хилое на вид деревце может насчитывать столетия жизни. Что и ценно. Те, что выросли на суше, к тому возрасту, когда накапливают достаточную сложность, становятся слишком большими, чтобы шаман мог их использовать. Хотя Ойсеррин ей как-то рассказывала, что далеко на юге, есть дерево, покрытое рунной резьбой, от корней и до самой макушки, которая в пасмурные дни скрывается в облаках. На это ушла жизнь нескольких поколений людей-шаманов. Что им это дало, точно неизвестно, потому как на вопросы они не отвечали, но ни больших войн, ни страшного голода в том племени с тех пор не случалось. Может, сказки, может, и правда такое было. С тех пор как Тёмные начали охотиться на ойров, с настолько дальними местами связь перестала поддерживаться.

Влажная земля под лапами постепенно стала мокрой, покрылась длинным белым мхом. А потом и вовсе ушла пол воду. С последнего более-менее твёрдого клочка суши, буквально из-под лапы вывернулась крапчатка желтопузая. Наглая. Наглая, потому, что ядовитая. У Мирраи аж подушечки на лапе зачесались, так захотелось запустить в неё чем-то вроде остроги. А нет с собой, не собиралась она на промысел. Есть только когти, но их запускать в эту скользкую тварь, себе дороже. Отравиться не отравишься, но кожу пожжёт до волдырей и мех повылазит. А как бы она пригодилась для кое-каких мазей. Миррая проследила жадным взглядом за тварюшкой, почувствовавшей чужое недоброе внимание и попытавшейся как можно быстрее ввернуться в пышную болотную растительность. Закинула за спину Мурраю, которая заметив мамин интерес вывернулась из-за её плеча и, выпустив когти на обеих лапках, нацелилась на несчастного гада, и перескакивая с кочки на кочку, направилась к ближайшему скоплению кривоватых сосенок.