Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель

И хотя речь шла об изменившем подданном, Дженни услышала в голосе принца гордость за своего бывшего друга.

В отличие от Джона, позаимствовавшего придворный костюм из кладовой за воротами дворца, где просителям перед встречей с королем придавали приличный вид, Гарет имел по меньшей мере дюжину преступно дорогих нарядов для парадного выхода. Сегодня на нем была мантия из пронзительно-зеленого и желтовато-розового атласа, казавшегося лимонным в зыбком послеполуденном свете.

Джон насадил очки покрепче на переносицу.

— Так вот что я тебе скажу. Я не собираюсь больше обивать порог, как крысолов, ждущий, когда королю понадобятся его услуги. Я приехал сюда, чтобы защитить мои земли и моих людей, которые еще не получили ничего ни от короля, который мог бы их защитить, ни от меня самого.

Гарет отсутствующе смотрел вниз, в сад, на маленькую компанию придворных рядом с испятнанной желтыми листьями мраморной статуей бога Кантирита, потом быстро повернул голову.

— Ты не можешь уйти! — В голосе его прозвучали страх и беспокойство.

— А почему нет?

Юноша закусил губу и не ответил, но взгляд его нервно метнулся вниз, в сад. Почувствовав, что на нее смотрят, Зиерн обернулась и послала Гарету воздушный поцелуй. Гарет тут же отвернулся. Вид у него был утомленный, измученный, и Дженни захотелось спросить, является ли ему еще во снах Зиерн.

Неловкое молчание было неожиданно прервано высоким голосом Дромара.

— Милорд Аверсин… — Гном ступил на террасу и заморгал болезненно, оказавшись в приглушенном тучами убывающем свете дня. Слова он выговаривал с запинкой, словно с трудом припоминая их значение. — Пожалуйста… не уходи.

Джон пронизывающе взглянул на него сверху вниз.

— Не слишком-то распростираешь ты свое радушие. Как, впрочем, и помощь, разве не так?

Старый посланник с вызовом встретил его взгляд.

— Я начертал тебе карту Бездны. Чего же ты еще хочешь?

— Карты, которая не лжет, — холодно сказал Джон. — Ты оставил пустыми половину участков. А когда я сложил вместе чертежи разных уровней и вертикальный план, будь я проклят, если они хоть где-нибудь совпали! Меня не интересуют секреты вашей чертовой Бездны. Прикажешь играть с драконом в кошки-мышки в полной темноте, да еще и не имея точного плана?

Услышав в его ровном голосе гнев и страх, Дромар опустил глаза и уставился на свои нервно сплетенные пальцы.

— То, что в пробелах — не касается ни тебя, ни дракона, — сказал он тихо. — План точен, клянусь Камнем, что лежит в Сердце Бездны. Некто из детей человеческих проник однажды к ее Сердцу, и с той поры мы горько сожалеем об этом. — Он поднял голову, бледные глаза блеснули из-под снежных нависающих бровей. — Я прошу тебя довериться мне, Драконья Погибель. Это против наших обычаев — просить помощи у людей. Но я прошу тебя помочь нам. Мы рудокопы и торговцы, мы никогда не были воинами. День за днем нас выживают из города. Если падет Цитадель, многие из народа Бездны будут вырезаны вместе с мятежниками, давшими им не только приют, но и пропитание. Королевские войска не дадут гномам покинуть Цитадель, если они попытаются выбраться, а попытаются многие, поверь мне. Здесь, в Беле, хлеб стоит все дороже, и мы либо умрем с голоду, либо нас растопчут толпы из таверн. Очень скоро нас станет так мало, что мы не сможем восстановить Бездну, даже если нам суждено снова пройти через ее Врата. — Он простер маленькие, как у ребенка, но старчески узловатые руки, странно бледные на фоне черных разводов его причудливо скроенных рукавов. — Если ты не поможешь нам, кто еще из рода людского сделает это?

— Да когда же ты удалишься отсюда, Дромар? — Чистый и мягкий, как серебряное лезвие, голос Зиерн словно обрезал последние слова старого гнома. Она взбежала по лестнице из сада — легкая, как миндальный цвет, летящий по ветру. Ее окаймленная розовым вуаль отлетала назад над растрепавшимися каштановыми волосами. — Тебе недостаточно того, что ты ежедневно докучаешь своим присутствием королю, тебе еще надо втянуть в свои интриги этих бедных людей? Нет, только гномы могут быть настолько вульгарны, чтобы говорить о делах ближе к вечеру, как будто для этого днем мало времени! — Надув губки, колдунья выпроваживающе махнула холеной рукой. — А теперь удались, — добавила она с вызовом. — Иначе я позову стражу.

Старый гном какое-то время смотрел ей в глаза; ветер с моря омывал его морщинистое лицо облаком паутинчато-бледных волос. Зиерн вела себя, как избалованный раскапризничавшийся ребенок. Но Дженни, стоявшая позади нее, хорошо видела восторг и высокомерие триумфа, обозначившиеся в каждом мускуле этой восхитительно стройной спины. Дженни не сомневалась, что Зиерн позовет стражу.

Дромар тоже в этом не сомневался. Посланник при дворе короля в течение тридцати лет, он повернулся и побрел прочь, подчиняясь приказу фаворитки. Дженни смотрела, как он ковыляет там, внизу, по серой и лавандовой мозаике садовой дорожки, провожаемый по пятам бледным, хрупким Бондом Клерлоком, копирующим его походку.

Как всегда не замечая Дженни, Зиерн взяла за руку Гарета и улыбнулась ему.

— Старый заговорщик! — обронила она. — Так и норовит ударить в спину… Вечером я должна ужинать с твоим отцом, но у нас еще есть время для прогулки по берегу. Дождя ведь не будет, наверное.

«Она бы могла сказать — наверняка, — подумала Дженни. — Одно ее заклинание — и тучи забегают, как комнатные собачки перед кормежкой».

Изящно изогнувшись, Зиерн потянула Гарета к лестнице, ведущей в сад. Придворных внизу видно не было, всех разогнал порыв ветра, залепивший аллеи мокрой, сорванной с веток листвой. Гарет бросил отчаянный взгляд на Джона и Дженни, стоявших рядом на террасе: она — в пледах и северной куртке из овечьей кожи, он — в изукрашенном кремовом и голубом атласе, школярские очки — на кончике носа.

Дженни тихо подтолкнула Джона.

— Пойди с ними.

Он поглядел на нее сверху вниз, чуть осклабившись.

— Ага… Меня производят из пляшущего медведя в дядьки?

— Нет, — сказала Дженни, и голос ее был тих. — Скорее в телохранители. Я не знаю, что там затеяла Зиерн, но сам он что-то предчувствует. Пойди с ними.

Джон вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.

— Король мне заплатит за это отдельно.

Его объятие напоминало хватку облаченного в атлас медведя. Затем он сбежал по лестнице и с чудовищным северным прононсом окликнул Гарета и Зиерн; ветер вздул его мантию и сделал Джона похожим на огромную орхидею посреди облетевшего сада…

Прошло еще около недели, прежде чем король пожелал встретиться со своим сыном.