Алена Алексина - Перехлестье

— Что?

— Посмотри, они в ловушке. Обе. Без возможности выйти. А, значит, не могут причинить вреда никому, кроме самих себя, — Глен замолчал на мгновение, а потом сказал:

— Он пришел.

Дэйн повернул голову как раз тогда, когда в храм вошел Маркус. Он шел осторожно, а на шее что–то блестело. Волоран окаменел, когда понял, это — рука, закованная в латную перчатку.

Жнец.

С таким магом не справится и десяток дэйнов.

— Как ты и говорила, Маркус решил вначале наведаться в Жилище и проверить, там ли наша милая стряпуха, ведь без нее Грехобор окончательно сойдет с ума. Слишком уж он любит жену. — Жнец говорил насмешливо, слегка растягивая слова. — Он перехватил ее на выходе. А я перехватил его.

Талис пошатнулась, глядя на двоих мужчин, и прижала руки ко рту. А Морака, наконец–то, прекратила кружить вокруг сестры и с торжествующей улыбкой шагнула вперед, останавливаясь у самой границы ловушки.

— Фи–и–ирт, — промурлыкала богиня. — Ты привел его.

— Ты сомневалась?

— Честно говоря, да. Маркус уж слишком неуловим, — богиня повела плечами, не обращая больше внимания на сестру. — Дэйн, выходи. Маркус наверняка прислал тебя сюда.

— Он тут! — голос Глена звучал достаточно громко.

Выругавшись, дэйн выступил из–за обломков обрушившейся колонны. Взгляд Волорана скользнул по двоим мужчинам и остановился на Мораке.

Маркус тем временем спросил ее:

— Чего ты хочешь?

— Расскажи своей возлюбленной, о чем говорится в пророчестве.

Мужчина молчал, не сводя пылающих ненавистью глаз с собеседницы.

— Что?!

Жнец сильнее стиснул горло своего пленника, и тот закашлялся.

— В одном лице и узник, и палач.

Он потеряет все, и потеряет дважды.

Сестра убьет сестру.

Нарушит клятву муж.

И в тот момент, когда раздастся плач того,

Кто тоже потерял однажды -

Колдунья породит дитя.

Но призовет его лишь тот,

Кто пленником себя зовет.

Он вознесется надо всеми,

А порождениям конец придет.

Хриплый голос Маркуса прерывался, но все равно он произнес последние слова отчетливо и громко.

— Что еще за предсказание?

Снова тишина, но Морака не ждала ответа. Она знала его.

— Перехлестье, Талис, — обернувшись к сестре, объявила она. — Твой ненаглядный очень умен. Да ты позабыла об этом. Ты сделала его равным нам. И он не терял даром времени. Среди магов редко, но рождаются Пророки. Постыдный брак. Мы быстро их отыскивали, но одного он, видимо, умудрился спрятать. Верно, Маркус?

— Но это же бессмыслица, — отозвалась Талис. — Узник и палач? Клятву муж нарушит? Да я все эти клятвы сделала нерушимыми. Пленник и вознесется? Какое дитя?

— Фирт?

Жнец снова стиснул горло своей жертвы, и Маркус, задыхаясь, упал на колени.

— Ты сделала его равной нам. Его. Простого человека, — в голосе Мораки, звучало презрение. — Ты позволила ему встать между нами. Предпочла его мне. Глупая курица. Мы могли жить как угодно, и никто не сказал бы ни слова. Но тебе захотелось поиграть в небожительницу.

— Он меня никогда не предал бы, — в голосе Талис ясно слышался страх. — Он не посмел бы…

— Но он предал. И посмел. Если бы не дух, пришедший ко мне, и рассказавший о том, что Маркус приказал дэйнам истребить всех неназванных магов и колдунов, я бы не узнала об интригах, которые он плел. Ты проморгала все, что могла. Ты позволила ему создать дэйнов, которые подчинили магов и истребляли колдунов…

— Это было сделано для того, чтобы они не отбились от рук и не возомнили себя всесильными! — выкрикнула Талис.

Сестра в ответ язвительно расхохоталась:

— Опомнись, дуреха! Чтобы они не возомнили себя всесильными, мы создали Жнецов! Зачем ему понадобились дэйны? Он старался сделать все, чтобы колдунов и магов становилось как можно меньше!

Талис провела ладонями по лицу, собираясь с мыслями, а потом тихо, с дрожью в голосе, спросила:

— А где жрицы и мой сосуд?

— Сбежали, — Фирт ослабил хватку на шее Маркуса. — только пятки засверкали.

— Не переживай, милая, — ухмыльнулась Морака. — Жнец вернет их. А пока мне бы очень хотелось узнать подробности пророчества.

— Грехобор. Он… брат дэйна, — тяжело дыша, вымолвил, наконец, Маркус.

— Кровь дэйна! — Морака рассмеялась. — Теперь все твои палачи сдохнут! О, как прекрасно! Дальше! Говори дальше!

— Грехобор дважды терял все. Сначала, когда убил дэйна и потом, когда ты сделала его жену колдуньей.

Богиня фыркнула.

— Я и не собиралась.

— Знаю. Собирался я. А ты мне мешала, — мужчина с ненавистью смотрел на Мораку. — Ты же все разгадала.

— Почти. Все, кроме узника и палача, но продолжай, я хочу, чтобы Талис услышала это от тебя.

— Одна из вас, как я надеялся, убьет другую. Я столько лет настраивал Талис против тебя, и вот сейчас, на пике этой вражды, пророчество должно было исполниться. После смерти дэйна его жена, которая однажды уже потеряла все, что имела, горько оплакивала бы его участь.

— Дальше! — рявкнула богиня.

— Жена Грехобора родит ребенка, собравшего в себе кровь и силу магов, дэйнов и колдунов. Бессмертного, как вы. Равного. И он вас уничтожит. А, значит, и все, что вы натворили.

— А ты, Маркус, возвысишься. Муж, нарушивший клятву, пленник, возжелавший стать единственным богом этого жалкого мира, — ледяным тоном закончила Талис.

— О, наконец–то, ты все поняла, — с жалостью сказала Морака. — Он не просто сумел заполучить пророчество. Он подготовил все и пользовался им, как указанием.

— Свинья неблагодарная! — выругалась Талис. — Мало я у тебя отняла. Но это поправимо…

— А ты ждала любви? — Маркус подался вперед, забыв про Жнеца, сжимавшего его горло. — Я был правителем этих земель. Жил свой век с любимой, когда появились вы. И вот я — раб, бессмертный, одаренный магией, и беспомощный. И век за веком я наблюдаю, как вы издеваетесь над людьми — моими подданными.

— Твои подданные давно передохли. А эти даже и знать о тебе не знают, — фыркнула Талис. — Твое имя подернулось пеленой забвения.

— А мне не надо славы и вечной памяти. Я лишь хочу, чтобы вы исчезли, и этот мир стал таким, каким был прежде, — спокойно сказал мужчина.

— Я передумала, Морака. Он мне не нужен, — задумчиво глядя на своего пленника и раба, поцокала языком Талис.

Дэйн рванулся вперед, стремясь остановить Жнеца до того, как он уничтожит единственного человечного бога их мира. Однако Морака опередила палача, крикнув во всю мощь легких приказ Фирту:

— Убей!

Волоран понимал, что не успеет, но все равно в тщетной попытке до конца выполнить долг, выдернул из ножен меч… и споткнулся, когда Жнец опустил руку, стискивавшую горло Маркуса.