Юрий Никитин - Главный бой

Владимир взмахнул мечом. Нечеловеческие руки ухватили его за горло, потащили к стене. Он задыхался, смутно слышал крики, грохот, звон, снова крики. Затем пальцы на горле разжались, его ударило снизу. Он увидел перед носом сучок в гладко выструганной доске.

Над ним, тяжело дыша, стоял Добрыня. С меча стекала, быстро испаряясь, оранжевая кровь. Ослепительно красивая девушка окинула Владимира внимательным взором, деловито сняла с лука тетиву.

В дверях застыли с открытыми ртами челядины, стражи. Раздвинув их, в комнату ввалился Белоян. Длинная сорочка спадала почти до полу, но глаза верховного волхва были острые как булавки.

Владимир дико посмотрел на стену. По бревну обильно стекали оранжевые струйки. Само бревно на глазах морщилось, съеживалось, словно шкура, брошенная в огонь, наконец рассыпалось в пепел.

— Ничего не пойму… — пролепетал он. — Добрыня?.. Откуда?.. Ты же… А это кто?.. И что за напасть…

Добрыня оперся о стену, стараясь удержаться на ногах. Дыхание вырывалось с тяжелыми хрипами, как у загнанного коня. За эти две недели он страшно исхудал, глаза ввалились, только нижняя челюсть выдвинулась еще злее.

— Страж… — прохрипел он. — Белоян… расскажет…

Владимир оглянулся на то место, где среди бревен зияла чернота:

— А-а, рассказывал как-то. Ладно, все потом. Дай обниму тебя! Это же… пятнадцатый день?

Он трогал за плечи, тряс, обнимал, щупал с таким старанием, что Добрыня подумал, не встречался ли князь с Рогдаем. Словно проверяет, не призрак ли…

Девушка, что выглядела королевой и валькирией разом, ходила по горнице, выдергивала стрелы, деловито складывала в колчан. Владимир проговорил со смешком:

— А может, зря? Если Страж следил, чтобы люди не грешили… Тебе бы указать мне на него, но не трогать! Чтоб и князь, значит, чего-то боялся. А так теперь распояшусь! Всех поставлю, запрягу, ремни из спин буду резать…

Белоян могучим толчком распахнул окно. Ворвался свежий утренний воздух. Добрыня с усилием стащил через голову перевязь с огромным мечом.

— Все… — просипел он измученно. — Теперь отосплюсь… Тоже на пару недель… В спячку! Замертво.

Верховный волхв всматривался в темный двор. Оттуда неслись крики. Наконец с сокрушенным видом постучал себя пальцем по медвежьей башке, глазами указывая на витязя, которого явно слишком много били по голове.

— Какой сон, — сказал Владимир с сожалением. — Попировать бы! Да и то…

Добрыня прошептал, от усталости едва шевеля губами:

— А что нам помешает?

Владимир сказал с некоторым изумлением:

— Когда ты выбил дверь, волхв как раз зрел в звездах, что тебе прямо щас надо быть… язык сломаешь… в каком-то царстве! А то и не в одном. Ты ничего нигде не обещал, случаем?

Добрыня замер, перед измученными глазами пошли, побежали события последних безумных дней. Широкий зад верховного волхва торчал из окна, Белоян все вслушивался в голоса, и его голос прозвучал едва слышно:

— И за врата не успеть, как луна даже в их небе истает… Добрыня, а что у тебя за конь, что сейчас забежал к Людоте и жрет прямо из горна раскаленные угли?