Макс Фрай - Слишком много кошмаров

— Может быть вообще всё, что угодно, — пожал плечами Джуффин. — Тем и хороша твоя новая работа, что вся эта область пока — одно сплошное неисследованное белое пятно. Никого, включая наших великих предшественников, эта тема до сих пор не интересовала. Мы первопроходцы, сэр Макс. Со всеми вытекающими последствиями. То есть, у нас очень интересная жизнь, но при этом ни одного путного советчика в трудную минуту. Всё честно.

— Да я и не спорю. И меня такое положение вполне устраивает. Но ровно до тех пор, пока люди не начинают сходить с ума от страха. Этого я допустить не могу. Спящие они или бодрствующие, дело десятое. Это надо немедленно прекратить.

— Каким образом?

— Я надеялся, что вы мне подскажете. Потому что обе идеи, которые пришли мне в голову, ужасны.

— Всё равно расскажи, — потребовал Джуффин. — Возможно, они ужасны только с твоей точки зрения. Ну и вообще интересно, в каком направлении работает твоя голова.

Кто бы сомневался.

— Сперва я думал, что нам придётся испепелить Дворец Ста Чудес…

— Что?! — переспросил Джуффин.

Он явно не верил своим ушам и вид имел совершенно обескураженный. Похоже, все эти годы шеф Тайного Сыска меня идеализировал. Спасибо ему за это.

— Это яркий пример того, что сэр Мигумалла Бракс в своём знаменитом трактате «Заметки о природе злодейства» называл «катастрофическим мышлением», — спокойно заметил Шурф. — Обладатель катастрофического мышления не только склонен преувеличивать всякую возникшую проблему, возводя её до масштабов катастрофы, но и убеждён, что всякая катастрофа может быть исправлена другой, превосходящей её по масштабу. Классический пример — лечение насморка путём отсечения головы. Наибольшая сложность заключается в том, что формально носитель катастрофического мышления прав: после отсечения головы насморк действительно прекращается, причём гораздо быстрей, чем при любом другом способе лечения. Поэтому переубедить его чрезвычайно сложно.

В точку. Вот уж кто не идеализировал меня никогда.

— Очень хорошо, — сказал я. — Больше всего на свете я боялся, что вы оба со мной согласитесь. Скажете спокойно: «Ну да, разумеется. Не будет Дворца Ста Чудес, не будет и проблемы. Ты молодец». Не знаю, как бы я это пережил.

— В следующий раз, когда в твою голову придёт подобная идея, сразу бегом ко мне, — посоветовал Джуффин. — Я в своё время даже Лойсо Пондохве объяснил, что уничтожать Мир — далеко не единственный способ его немного улучшить. И для тебя как-нибудь найду аргументы.

— С Лойсо, кстати, гораздо проще было договориться, — возразил Шурф. — Потому что он всё-таки в первую очередь думал о собственных интересах, а уже потом — обо всём остальном. Сэр Макс, к сожалению, бескорыстен. И это страшнее всего.

— Да ладно тебе, — невольно улыбнулся я. — Тоже мне нашёл самый страшный страх. Главное, чтобы теперь тебе не начали сниться кошмары. Как ты сидишь в тёмной-тёмной комнате, за окном стонут огненнозадые демоны, пришедшие поглотить наш Мир, и тут, в придачу ко всем бедам, появляюсь ужасный я. И с утробным воем отдаю тебе последнюю рубашку. В смысле, скабу; неважно. Главное, что совершенно бескорыстно её отдаю.

— Если при этом будут присутствовать демоны, тогда ещё ничего, — хладнокровно парировал Шурф. — Главное наедине с тобой в этот момент не оказаться.

— Спасибо, друг. Рад, что ты ценишь меня по достоинству. Однако вынужден тебя разочаровать: долго сосуществовать с идеей разрушения Дворца Ста Чудес я всё-таки не смог. И тогда придумал гораздо менее драматичный выход. Запасы Кель-круальшата я уже уничтожил. Дело за малым — проверить, не осталось ли у них ещё, а потом запретить его производство. И проследить за строителями, чтобы не вздумали нарушить запрет на свой страх и риск. Если приманки не будет, сновидцы больше не полезут во дворец, и всё станет как раньше…

— А вот это очень разумно, — кивнул Джуффин. — Я сам как раз собирался предложить. Рад, что ты обошёлся собственными силами. А что нервы нам предварительно помотал — так ты без спектакля не можешь, я понимаю.

— Да могу я без спектакля; другое дело, что тебе же первому надоест. Но штука даже не в этом. Мою первую идею надо было озвучить хотя бы затем, чтобы сказать: мне кажется, что вторая ненамного лучше.

— Это ещё почему? — возмутился Джуффин.

А Шурф уставился на меня с интересом исследователя. Дескать, чего ещё интересного я пока о тебе не знаю?

— Да всё ты знаешь, — сказал я. Почему-то вслух. И добавил: — Просто ты не был в Куманском павильоне. А я был.

— И что?

— Это невероятно круто. Ничего подобного в жизни не испытывал — я имею в виду, наваждений такого уровня достоверности и такой глубины погружения с одновременным сохранением знания о себе. Это настоящее искусство, я бы сказал, идеальное. Каким оно должно быть.

— Предположим, — нетерпеливо перебил меня Джуффин. — И что с того?

— Я уже говорил, по словам Малдо, для достижения этого эффекта требуется, помимо всего прочего, Кель-круальшат. Если я правильно понял, этот порошок воздействует на бодрствующих людей, заставляя их быть более внимательными и сосредоточенными.

— Думаешь, это так важно? — спросил Шурф.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Можно подождать, пока Малдо проснётся, и спросить его. Только что бы он ни сказал, разгребать последствия запрета придётся именно ему. Найдёт он другой способ зачаровать зрителей или нет — время покажет. Если не найдёт, скорее всего, потеряет интерес к своей затее. Может быть, бросит свой волшебный дворец и займётся чем-то другим, а может быть, уговорит себя схалтурить; публика, впрочем, всё равно будет довольна. В Ехо любят развлечения. Но дело-то не в публике. Совсем не в ней.

— А в чём?

— В самом искусстве, конечно. В том, чтобы оно было. Чтобы буквально из ничего вдруг возникло нечто созданное человеческой волей и воображением, прекрасное и невозможное, никогда не существовавшее прежде. Мне кажется, это так же важно, как когда-то было важно сохранить этот Мир. Хотя, конечно, совершенно несопоставимый масштаб. Но для меня — вполне сопоставимый, вот в чём штука.

— Ладно, — внезапно согласился Джуффин. — Если для тебя это настолько важно, я спорить не стану. Тогда оставь всё как есть.

— Не получится. Если бы за возможность достроить Дворец Ста Чудес надо было заплатить согласием самому еженощно видеть во сне кошмары, я бы ещё подумал. Скорее всего, какое-то время смог бы потерпеть. Но расплачиваться за это чужими страхами и безумием я не могу. Мне надо всё сразу: чтобы и ужас прекратился, и Малдо благополучно доделал свой Дворец Ста Чудес, как было задумано. Иначе я не согласен.