Робин Хобб - Корабль судьбы (Том I)
Ее голова метнулась вниз и вперед, прямо к нему. Рэйн, вооруженный мужеством отчаяния, не двинулся с места. Роника ухватила дочь и попыталась оттащить ее подальше, но Кефрия не сделала ни шагу. Она крепко держала Сельдена, тянувшегося к драконице. Все вместе они походили на скульптурную группу, олицетворявшую страх, любовь, несбыточную надежду. Потом Кефрия услышала, как Рэйн с шумом выдохнул… и не вдыхал больше. Серебряные глаза драконицы мерцали совсем рядом – быстро-быстро, завораживающе. Тинталья не прикасалась к Рэйну, но он сам, напротив, вдруг потянулся к ней, причем все его мышцы страшно напряглись, как если бы он боролся с некоей неодолимой силой. Кефрия тронула его за руку и с испугом ощутила, что его тело затвердело, как каменное. Лишь губы двигались, но и они не издавали ни звука.
А потом глаза Тинтальи внезапно перестали мерцать, и Рэйн тут же рухнул на стылый каменный пол, словно кукла-марионетка с перерезанными нитками. И распростерся, не шевелясь.
Откуда ему было знать, что она способна вот так, без малейшего усилия, коснуться его разума и завладеть им? Глядя ей в глаза, он ощутил ее вмешательство в свои мысли, услышал ее голос. «Глупый, маловерный двуногий! – Тинталья вложила в эти слова всю бездну презрения. – Не смей судить меня по себе! Я не предавала тебя. Ты винишь меня только потому, что не сумел разыскать свою самку, и какое тебе дело, что к тому времени я уже сдержала свое обещание! Я не могла забрать Малту из лодки. Все остальное, что было в моих силах, я сделала. И оставила тебя довершать спасение Малты, но ты не справился. Ты, а не я! Так за что же ты меня попрекаешь? Это твоя неудача, только твоя, несчастный маленький самец. А что касается лжи, в которой ты меня обвиняешь… Ну-ка, раскрой свою душу. Соприкоснись со мной и пойми наконец, что я говорю правду. Твоя Малта жива!»
Прежде Рэйну два раза доводилось соприкасаться душами с Малтой. Им подарила единение таинственная сила сновидческой шкатулки, наполненной тончайшим порошком диводрева. Она совокупила их мысли, так что им приснился один и тот же сон. Это был хороший сон. Во всяком случае, память о нем до сих пор заставляла его кровь быстрее бежать по жилам. В тот раз ему довелось узнать Малту совсем особенным образом. Помимо запаха, осязания и даже вкуса ее губ было что-то еще… что-то такое, что запечатлело в его памяти самую суть любимой.
И вот теперь его разумом завладела драконица. Завладела, не очень-то спрашивая, хотел он того или нет. Он боролся, как только мог, пока не почувствовал, что при посредстве Тинтальи соприкасается с кем-то третьим. Ощущение было далеким и слабым, словно тонкий аромат, принесенный дуновением ветерка. И все-таки он не мог ошибиться. Он узнал Малту. Благодаря Тинталье он чувствовал ее присутствие, но прикоснуться не мог. Примерно то же, что увидеть знакомый силуэт сквозь занавеску окна, или, войдя в комнату, обонять ее запах, или уловить ладонью остатки тепла на опустевшей подушке. Рэйн отчаянно устремился навстречу, но коснуться плоти так и не смог. Лишь почувствовал усилия Тинтальи, ни дать ни взять выпутывавшей след Малты из целого клубка чьих-то мыслей и чувств. Присутствие девушки то ощущалось явно и сильно, то уплывало куда-то в глубину воспоминаний о ветре, дожде и соленой воде.
«Где она? – мысленно закричал Рэйн, обращаясь к драконице. – Как она там?»
«Этот орган чувств не может дать мне сразу столько ответов! – презрительно отозвалась Тинталья. – Ты бы сам попробовал уловить запах звука. Или попробовать на вкус солнечный свет! Это чувство связи, отнюдь не предназначенное, чтобы ты знал, для связи человека и дракона. Ко всему прочему ты лишен способности отвечать, поэтому она не догадывается о твоем стремлении к ней. Я же могу лишь сообщить тебе, что она жива, а где она и что с нею – уволь. Ну что? Убедился? Или по-прежнему будешь обвинять меня во лжи?»
– Я верю… верю! Малта жива! Жива… – хрипло прошептал Рэйн. По этому шепоту, напоминавшему предсмертный, трудно было сразу сказать, что снедало его: жуткая мука или такой же жуткий восторг.
Янни Хупрус уже соскочила с помоста и теперь, безжалостно работая локтями, пропихивалась сквозь толпу, чтобы припасть на колени подле сына.
– Что она с ним сделала? – крикнула Янни, обращаясь к Сельдену.
Кефрия молча смотрела на них. Ее сверлила довольно праздная мысль: догадывалась ли Янни о своем сходстве с драконицей? Тонкая чешуя на ее лбу и губах, неярко светящиеся глаза (это было очень заметно в факельном свете) лишь подчеркивали эффект. Стоя на коленях над Рэйном, Янни еще и смотрела на сына в точности так же, как Тинталья со своей высоты – на них обоих. «Да она сама наполовину драконица, – подумалось Кефрии. – И еще спрашивает!»
Сельден тоже стоял на коленях, но смотрел не на Рэйна, а – зачарованно и восторженно – на Тинталью. Его губы шевелились, словно творя молитву.
– Не знаю, – ответила Кефрия вместо сына. Между тем жених ее дочери наконец зашевелился. Он тоже здорово смахивал на дракона и тем не менее только что рисковал жизнью, чтобы спасти их с Роникой. Значит, сердце у него было по-прежнему человеческое. Кефрия посмотрела на своего сынишку, все так же не отводившего глаз от драконицы. Свет играл на чешуе, украсившей его скулы. И при этом он был готов заслонять собой семью от гнева Тинтальи. Он был по-прежнему сыном Кефрии… и некоторым образом ей хотелось сказать то же о Рэйне. Она бережно положила руку ему на грудь.
– Ты полежи, – сказала она. – Все будет хорошо. Просто полежи пока смирно.
Драконица задрала голову к небесам и торжествующе протрубила.
– Он поверил мне! Самый неверящий – поверил! Теперь вы убедились, люди Удачного: мне не свойственна ложь! Идемте же. Скрепим сделку, о которой договорились, и завтра для каждого из нас начнется новая жизнь!
Но Янни неожиданно вскочила на ноги.
– Я не могу согласиться, – сказала она. – Никаких сделок, пока я доподлинно не выясню, что ты сотворила над моим сыном!
Тинталья мельком покосилась на Рэйна.
– Я всего лишь просветила его, торговец Хупрус, вот и все. Думаю, более он не усомнится во мне.
Тут чешуйчатая рука Рэйна впилась в запястье Кефрии.
– Она жива! – сообщил он ей. Глаза у него были дикие. – Малта в самом деле жива! Я соприкоснулся с ней душами через драконицу.
Кефрия услышала, как рядом с ней тихо, судорожно всхлипнула Роника, но сама никак не могла обрести твердой надежды. В самом деле, как отличить правду от наваждения, созданного Тинтальей?
Медные глаза Рэйна блеснули белками: он собрался с силами и сел на полу.
– Заключай с Удачным любую сделку, какая только тебе по душе, Тинталья, – выговорил он негромко. – Но прежде давай договоримся с тобой кое о чем. – Его голос сделался еще тише. – Ибо ты вручила мне последний кусочек разбитой мозаики.– Он вскинул глаза и сказал: – Я начинаю думать, что могли уцелеть и другие драконы, такие же, как ты.
Тинталья так и замерла при этих словах. Потом уставилась на Рэйна, раздумчиво склонив голову набок. И наконец коротко спросила:
– Где?
Но прежде, нежели Рэйн успел раскрыть рот для ответа, с помоста спустился Мингслей. И встал между ним и драконицей, чтобы возмутиться:
– Это нечестно! Эй, послушайте меня, горожане! С каких это пор жители Чащоб начали выступать от имени всех и решать тоже за всех? Нет, так не пойдет! Да еще и этот парень вздумал ставить под сомнение нашу сделку из-за своих, видите ли, сердечных дел! Не потерпим!
– Сердечные дела? – подскочил к нему Сельден.– Речь идет о жизни моей сестры! – И оглянулся на драконицу. – Сестра дорога мне не меньше, чем любая из змей – тебе, Тинталья. Прошу тебя, покажи им всем, что в твоих глазах желание моей семьи обрести Малту столь же велико, как и твоя собственная нужда спасти свой род!
– Тихо вы все! – рявкнула Тинталья, наклоняя голову поверх стены. Точно рассчитанный толчок носом распластал Мингслея на полу. Драконица же смотрела только на Рэйна. – Другие драконы? Ты видел их?
– Еще нет, но я мог бы найти их для тебя, – был ответ. Рэйн вроде бы чуть улыбался, но глаза оставались очень серьезными.– В случае, если ты сделаешь то, о чем тебя просит Сельден. Покажи, что понимаешь: наша родственная тяга друг к другу важна не менее, чем твоя – для тебя самой!
Драконица отдернула голову, ее глаза полоумно вспыхивали, ноздри широко раздувались. Она заговорила сама с собой:
– Другие драконы. Где? Где?
Рэйн улыбнулся уже в открытую.
– Могу без опаски рассказать тебе. Все равно для того, чтобы их откопать, понадобится людской труд. Дело вот в чем: если Старшие сумели затащить драконьи коконы в один свой город, значит, очень возможно, что и в других городах они поступили сходным образом! Ну что, по рукам? По-моему, это честный торг! Ты вернешь мне любимую, а я положу какие угодно труды, чтобы найти и спасти твоих соплеменников, если кто-нибудь вправду уцелел!
