Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

– День добрый, Туоррэ-илиэ. Я рада приветствовать Вас в доме Полутеней, – Сойка улыбнулась сомкнутыми губами. – Вижу, мои младшие сёстры не дали Вам скучать. Позвольте теперь мне составить Вам компанию.

Нария чуть заметно повела рукой, и птички ушли в глубь беседки, уступая место у стола Сойке. Ласточка взяла лютню, ласково тронула струны. Мелодию подхватила флейта Льдянки – всхлипнула, почти срываясь на ультразвук, и зашептала нежно, едва слышно, – заставляя «Песню утра» искриться морозной свежестью.

Так странно: одна и та же мелодия каждый раз звучит по-другому. На вчерашнем чаепитии она дышала весенним теплом, а сегодня в ней явно слышатся холодные нотки. Одну и ту же песню не получается сыграть одинаково.

– Льдянка! – Сойка-нии пригласила птенчика к столу, и Ласточка почувствовала лёгкий укол одиночества. У младшей появился собственный гость: кто-то, кто приходит в нарайю только ради неё. Хотя, по всей видимости, такой гость Льдянке не очень нужен. А может, птенчик просто предпочла бы в качестве личного гостя иного, не Туоррэ-илиэ? У Ласточки нет своего гостя. А ведь так хочется быть нужной кому-нибудь.

Интересно, а почему Туоррэ-илиэ выбрал Льдянку? Ведь не за то же, что она его оскорбила и отказалась извиняться? Чем она его зацепила? Для чего он пытался вызнать о беловолосой всё? Что заставило сына министра заинтересоваться белёсым хокоским птенцом?

Туоррэ-илиэ расспрашивал буквально всех, и разумеется, нарии и птички отсылали его в дом Полутеней к Сойке и Ласточке. Он пытал вопросами старших Льдянки: из какой девушка семьи, как давно она пришла в Гнездо, куда исчезла. Ласточка с удивлением поняла, что не может ответить. Не знала ответов и Сойка.

Сейчас Туоррэ-илиэ наконец получил возможность узнать всё из первых рук, чем не преминул воспользоваться. Вот только Льдянка не желала о себе рассказывать: неохотно роняла слова, только когда молчать становилось совсем невежливо.

– Как ты попала в Хоко? – рыжий задал очередной вопрос.

– По глупости, – Льдянка грустно усмехнулась. – Меня сюда в наказание отправили.

– В наказание?! – изумлённо выдохнула Сойка. Рыжий удивлённо приподнял бровь.

– Вы не подумайте, что находиться здесь мне в тягость, – девушка обратилась к нарии. – Мне нравится в Хоко: здесь многому можно научиться. И я не знаю другого места, где удалось бы встретить столько интересных людей самых разных профессий и социального статуса. Сейчас пребывание здесь совсем не кажется мне неприятным, но изначально меня хотели наказать. И пожалуй, первые три месяца, проведённые в нарайе, действительно были для меня наказанием. Но сейчас это скорее праздник.

На пару секунд в беседке повисла странная пустая тишина. Сойка, кажется, от удивления умудрилась растерять все слова. И Ласточку, похоже, откровенный ответ Льдянки смутил настолько, что она прекратила наигрывать мелодию.

– И за что же так наказывают? Если не секрет, какой проступок ты совершила? – полюбопытствовал гость.

– Можно, это останется моей тайной? – Льдянка подняла на гостя взгляд, робко улыбнулась. – Я и так уже, кажется, наговорила много лишнего и напугала Сойку с Ласточкой.

Этот рыжий задаёт слишком много личных вопросов, зачем-то пытается вывернуть душу Льдянки наизнанку, вызнать всё. Для чего ему это надо? Что за игру он затеял?

Полтора года назад, Хоко

– Нет, не так! – Ласточка устало прикрыла глаза рукой. – Маленькие шажки. Слышишь меня, ма-лень-ки-е! Всего в полстопы. Попробуй ещё раз!

Беловолосая девочка послушно засеменила по беседке, изо всех сил стараясь не запутаться в узком подоле и не наступить на длиннющие, волочащиеся по полу рукава.

Ещё неделю назад ей казалось, что самое ужасное – это полтора часа неподвижно стоять, вытянув в стороны руки, пока портниха булавками отмечает на каждом из пяти слоёв ткани длину и места, где пойдёт вышивка и лягут складочки.

Сегодня днём девочка поняла, что лучше бы она ещё часок-другой провела в ателье, чем сама одевалась в абито – наряд нарии. Хиден пришлось четыре раза начинать всё заново, пока наконец Ласточка, опекающая её девушка-птичка, – то ли по доброте душевной, то ли от полного отчаяния в способности навязанной ей белобрысой малявки справиться с чем-либо самостоятельно – не помогла, показав, в какой последовательности что надевать.

Теперь же Хиден, нет, Льдянка – здесь всех называют именами птиц – осознала, что и примерки в ателье, и процесс облачения – это только цветочки по сравнению с тем, что её ожидает. В абито ей придётся провести весь вечер. И не просто молчаливой, улыбчивой куклой сидеть за невысокой ширмой в самом тёмном углу домика-беседки, следя за действиями старших товарок, учась церемонии, как она делала последние семь дней – «познавая в наблюдении». С сегодняшнего вечера Льдянка наравне с другими птенцами должна помогать птичкам и нариям принимать гостей: провожать посетителей до гнёзд-беседок, носить подносы с угощением, разливать напитки по чашечкам, играть на флейте и – упаси Огонь! – танцевать.

– Подбородок выше! Движения плавней! – черноволосая красавица продолжила давать указания. – Не надо всё время глядеть себе под ноги: ты же не служанка. Ты птенец, будущая нария, хозяйка. Покажи это гостям.

«Подними глаза. Двигайся плавней»! Как будто Хиден из скромности в пол смотрит. Да если не смотреть вниз, мигом упадёшь!

Девочка в очередной раз наступила на рукав. Не платье – сущее наказание! Эти абито словно особо изощрённые орудия пыток – широкий, туго затянутый пояс заставляет всё время держать спину прямо; подметающие пол рукава постоянно лезут под ноги; многослойный наряд опутывает тело, сковывает движения. А ещё непривычно голо плечам, и ткань норовит сползти всё ниже и ниже, особенно когда наступаешь на рукав. Ну зачем нужны такие длинные рукава?!

А обувь! Неужели Ласточка – хрупкая, похожая на фарфоровую куклу-принцессу, присланную мамой с папой из Китая на прошлое рождество, – согласилась носить тинэ добровольно? Они же такие неудобные: узкие, на высоченной платформе, которая в основании в два раза меньше стопы, неустойчивые.

Всё время думаешь о том, как не упасть, а ещё ведь и тяжеленный поднос с чашками и угощением удержать надо – ничего не пролить и не рассыпать. Тут не до лёгкого порхания по беседке и не до улыбок!

– Молодец! Теперь садись возле стола и… Да не падай, а грациозно опустись! Попробуй ещё раз без подноса.

Хиден покорно встала и вновь присела.

– Отлично. Видишь, ты всё можешь, стоит только постараться!