Далия Трускиновская - Несусветный эскадрон

Но когда мы выбежали к кромлеху, сразу стало ясно, чем все это время занимался путис.

Высокие камни стали в нужных местах во весь рост – и по кругу, и вдоль подковы. Огромные, тяжелые – и не валуны, каких здесь навалом, а острые, как бы граненые. В свете, исходящем от ковриги, я увидела ту же картину, что в раме из золотых язычков, за спиной друида. Таков был кромлех во времена своей подлинной силы – и силу эту Ингус ему вернул!

В том месте, которое Славка определил как фокус лучей, лежал большой, плоский, светлый камень.

Ингус возился рядом, подталкивая его, чтобы установить точно поперек визирной линии.

– Что дальше? – спросил, подбегая со своей аброй, Гунар.

– Дальше? Я построю колодец на скрещении жил кромлеха! Я уже знаю час и минуту, когда нам удастся попасть именно туда, куда следует! Это можно сделать только здесь! – восклицал Ингус. – Давайте сюда хлеб! Ставьте на орудие правды! Когда орудие правды затворяет уста лжи? Перед рассветом!

Он заговорил туманным языком друида – он вспомнил этот язык!

– Что ты натворил? – ужаснулась я, глядя, как он уменьшился в объеме.

– А что? Плохо?

– Роскошно! – я готова была его прихлопнуть – раз и навсегда.

– Скоро – рассвет, – предупредил Ингус. – Ну, что, кладем хлеб на орудие правды?

Все посмотрели на меня.

– Я не знаю, нужно ли это, но давайте попробуем…

Гунар достал из абры еще не остывшую ковригу и положил ее на камень.

– А вон там – скрещение жил кромлеха. Там будет колодец, через который мы перекинем хлеб Мачу, – сказал Ингус. – Ну-ка, отойдите… Сейчас весь воздух пронизан силой! И колодец я прожгу запросто!

А вот отходить-то нам и не следовало.

Вылетев из леса, стая завопивших Ав отрезала Гунара вместе с хлебом.

Четыре рослые старухи напали на него, остальные повернулись к нам, вытянув руки, как будто та дурь, что срывалась с кончиков их пальцев, могла отравить и подчинить наши души!

Мы со Славкой прошли сквозь такое, что колдовство Ав отлетело от нас мелким горохом.

– Держись! – заорала я Гунару. – Лупи их ногами!

Авы прижали его к главному камню. Очень скоро должно было взойти солнце! Они опутывали его веревками, зная – мы не выдержим, мы кинемся на выручку и попадем под ультразвуковой удар!

Славка сорвал с пояса свою «демократку», а пистолет дал мне.

– Не лезь! – приказал он. – Я сам! А ну! Это вам – за Лешку! И это – за Лешку! И это – за Лешку! А это – за Кристинку!

Я пошла за ним следом, наотмашь лупя рукоятью тяжелого пистолета, а Таро – следом за мной, с громким лаем, не подпуская ко мне никого сзади.

Ингус летел над моей головой.

Девять Ав… нет, уже девять разъяренных медведиц ощерили огромные белые клыки. И я уже не знала, что это за чудища – двойники, оборотни, просто – наваждение?

И у одной, нависшей над камнем, громко заревевшей, в лапах была наша коврига!

Медведица еле удерживала ее – от мохнатых лап поднимался дым! Авам опасен был печеный хлеб – вдруг вспомнила я.

– Таро! Фас! Фас!

Внезапно осмелевший коккер-спаниэль проскочил вперед, налетел на медведицу, заставил ее выронить ковригу и встал над своим трофеем, грозно рыча и показывая клыки.

Мы пробились к камню. Я встала, держа пистолет двумя руками и целясь во всех Ав разом, а Славка быстро распутал Гунара.

Авы окружили нас. Они добились-таки своего – весь наш эскадрон оказался перед восходом в фокусе лучей. И выпускать нас отсюда они не собирались.

– А вот сейчас я их! – раздался над головами громовой голос. – А вот сейчас как плюхнусь!..

Небо почернело, грозовая туча с ревом опускалась, медленно кружа и выискивая подходящее местечко.

– Вот тут мы все и утонем… – обреченно прошептала я. – И Авы – с нами вместе… и хлеб…

– Я вынесу тебя, – пообещал путис. – Дай только полежу и приду в себя…

– Лежи! – велела я. – Лежи! А я – сейчас!.. Я – быстренько!.. Славка, забери пистолет…

«Демократки» у меня, конечно, не было. Но я знала, как воевать с наваждением! Один раз я уже сцепилась с Качей – и ничего, уцелела. Главное – не бояться, не бояться, а если что – Ингус вынесет, значит – не бояться!

На меня, воздев над головой передние лапы, пошла самая крупная медведица. Это была сама Поор-Ава, она рычала, она пугала всеми силами, и в конце концов нависла надо мной почище грозовой тучи.

Мощная лапа метнулась к моему плечу.

И тут в голове сработало!

Поймав эту лапу, я потянула ее по направлению ее движения, сама же шагнула вперед – и мое плечо оказалось подмышкой у медведицы. Резким движением плеча я бросила вперед хищную зверюгу, как бросала недавно мальчиков в кимоно на татами, и удерживала крепкую лапу, пока отчаянный рев не перешел в стон, а под густой шерстью не прорезалась тонкая кость человечьей руки.

Тут только я взглянула, как дела у Славки.

У его ног лежало неизвестно чье тело – вроде бы и в медвежьей шубе, да только шуба эта делалась все туманнее, сквозь нее просвечивала скорчившаяся жалкая фигурка.

Раздался над лесом гул – опять что-то затеяло наше перелетное озеро.

А Ингус, видя, что мы справляемся, что и Гунар, включившись в схватку, треснул одну из Ав аброй по голове, пошел метаться над кромлехом, вытянувшись во всю длину, так что опять над поляной вспыхнула тускло-золотая девятиконечная звезда, и свелась к пентаграмме, и появилась рама из крошечных язычков светлого огня. Была она куда меньше нашей здоровенной ковриги.

– Только как можно скорее! – предупредил Ингус. – Я не смогу долго удерживать колодец. У меня не так уж много силы и огня осталось…

Я отломила самую приличную горбушку. Славка и Гунар пробились ко мне и встали, как два стража, один вооружен «демократкой», другой – аброй! Кто-то из Ав кинулся было к нам – но вредная старуха отлетела, схлопотав на полдороге оплеуху, а из-за нее возник сивый дед в ушанке, наш драгоценный дед!

– Ну-ка, потеснитесь, – попросил он.

И всосалось прозрачное пламя вглубь диска, и вырос в нем непроглядный круг, и мы увидели четыре головы.

– Скорее, скорее! – взмолился Ингус, – Только ни секунды промедления!

Ешка, Адель, Сергей Петрович и Мач спали, по уши зарывшись в сено. Видно, повезло им в странствиях и погонях найти крышу над головой и сравнительно комфортабельный ночлег.

Мы сгрудились у огненного окошка, и наступила невероятная тишина. Я слышала лишь дыхание своего эскадрона по эту сторону огня и дыхание того эскадрона – по ту сторону.

– Кидай же! – раздался тоненький голосок. – Я больше не могу удерживать время!.. Кидай!