Сергей Чичин - Гнев генерала Панка

— По деревьям лазил что твой обезьян, — наябедничал Чумп, по своему обыкновению появившийся совершенно не с той стороны, с которой только что звучал его голос. — Как из лука стрелять, так его нету, одно счастье — зверьё уже ночевать завалилось, не особо бегает, а за бабскими деликатесами на деревья — тут как тут…

— Сама ж не полезет, а вдруг мясо генеральской готовки ей впрок не пойдёт, — оправдался Хастред, хотя даже в темноте было видно, как покраснел, озаряя пространство вокруг себя нежным ушным пламенением. — Видал, как гзуров с неё разнесло? А тут реципиент ещё менее прочных конституций.

— Ты мне тут не здесь! — возмутился генерал. — Уж чего-чего… не скажу чтоб воевать, но уж готовить-то я умею! Будут тут меня всякие несознательные укорять! Да с моей полевой кухни, да будет вам тут всем известно, иные короли питаться не брезговали! А я, когда такая оказия случалась, всенепременно повара отлучал на чистку корнеплодов, а за черпак брался самолично, и не припомню, чтоб хоть одна королевская мор… хоть одно величество осталось недовольно.

Дабы не ударить в грязь лицом, за дело генерал взялся с великим рвением. Для начала подобрал зайцев и метнул их обратно в Чумпа с напутствием:

— Ручей видел? Шкурки снять, кишки вынуть, сердце-печень-всё жрямое на прутик, а прочее прополоскать. И волоки обратно, тока сожрать не вздумай.

— Вот так ты и готовишь, — уличил его Чумп ворчливо. — Один почисти, другой пожарь, третий подай, а готовил типа как ты.

Однако забрал зверушек и отбыл в темноту, нимало ею не озабоченный — всё-таки и от природы, и по роду деятельности с ней всю жизнь сотрудничал. Генерал озадаченно скосился ему вслед, осмыслил очередную инсинуацию, отмёл её как в корне лживую, обиженно дёрнул плечами и, подобрав тетерева, запустил его туда, где исчез штатный диверсант.

— И перья повыдергай!

— Вы ЭТО будете есть? — ядовито осведомилась эльфийка.

— А чего не так? — удивился генерал. — Мясо же!

— Так вы же его как только не швыряете! Ещё б ногами понаподдавали!

— Да подумаешь! От него уже не убудет. Опять же есть блюдо такое — отбивная… Яйца сырыми будешь или печь? А то зря ли хлопец все штаны изорвал, по деревьям порхая! Ведь не абы какой легкомысленный эльф-природолюб, а вполне даже дипломированный учёный муж, хотя и оброс, как дикая орчатина. Это ли не признак страннючей, с моей точки зрения, межвидовой симпатии?

Хлопец заполыхал настолько бурно, что Вово от него бочком подался к безучастному Зембусу, и сдвинулся подальше от костра, впрочем, светиться продолжил и оттуда, подобно путеводному маяку.

— Пеки уж, раз такой пекарь, — разрешила Тайанне милостиво. — Только не швыряйся едой более, а то я в тебя тоже таким запущу — мало не покажется. Эй, а ты куда пополз, лыцарь в драных штанах? Уж взялся ухаживать, так давай, комаров отгоняй, песни пой… ой… нет, вот песни, пожалуй, не стоит… если слух у тебя такой же, как рожа, то я не переживу… А то, может, потанцевать пригласишь, через костёр поскакать согласно вашим варварским обычаям, или как оно — хоровод вокруг дуба? Вот и дуб подходящий, если выпрямится.

Подходящий дуб этот пассаж проигнорировал — он, высунув от усердия язык, разгребал веточкой золу, дабы закопать в неё яйца.

— А через костёр — это вовсе вы! — выдохнул несчастный Хастред, решительно вскочил и утопал куда-то на поиски Чумпа. Тот, конечно, тоже злоязыкий, но его, чуть что, не заржавеет и затрещиной подлечить.

— Мы? — изумилась вслед эльфийка. — Да когда? Вот же врунгели несчастные, да отродясь ничего такого! Это вам хорошо, в целях эпиляции, а у нас таких потребностей нету! — и вдруг с грустью призналась себе под нос: — У нас вообще никаких потребностей нету. Одни только народные традиции… На лютнях, посредь зала, что-то такое героически-тягомотное, и знай слушай, и не дай бог зевнёшь… Отстой, господа гоблины.

— Дык а я о чём? — отвлечённо согласился генерал. Даже Вово, уже взявший за правило при звуках эльфийского голоса затыкать себе уши во избежание моральных травм, осторожно их раскупорил, посмотрел участливо, покивал, попытался себе представить празднество без костра и плясок, отчего пошёл крупным ознобом и вроде бы как даже немножко проникся к обделённой радостями жизни злюке сочувствием.

— А папе нравится…

Панк уложил яйца в три ровных рядка, словно построил фалангой, загрёб сверху золой, осторожно надвинул на импровизированную печку россыпь тлеющих углей, разровнял, сверху воткнул свой шеф-поварский прутик.

— А мой вот папаша видный мужик был, — сообщил он. — Погулять был не любитель, ибо же серьёзный гоблин — через горы ходил, караван ежели провести или там чего ещё, дома-то вовсе бывал редко. Но вот, помню, шею мне намылил как-то раз путёво. А всё за то, что я с дружками разыгрался однажды в Занги со товарищи, построили шалаш, типа как Цитадель, и ну, сталбыть, её осаждать, как оно случилось опосля Ухода Хранителя. Гноллов пригласили на ваши эльфийские роли — в ту пору мы с ними в большой дружбе были… вот, кстати, когда через Гиблую Топь ехал — должон был повстречать, а вот и не нашёл… ну это ещё проясним. Так наваляли они нам по первое число. И не то чтобы силой взяли, куда там — я и в те года их двоих задавить бы мог, и не шибко чтобы количеством… а как-то с умом — тут нам плетень завалили, тут сваю выдернули, а здесь из засады коварно насыпались. Вот папаша взял меня за шкирку опосля этой баталии — ты ж, говорит, был за наших, как да почему проигрался? Ведь Занги-то так лихо отбился, что ваша эльфская братия пух и перья долгонько собирала!

— Ну уж будто бы, — огрызнулась Тайанне. — Дожать бы вас надо было, да маху дали… С вами ж не фиг баталии с поединка начинать, какой там боевой дух, когда поединщику сволочь вроде тебя прямо на честном бранном поле задницу отгрызает… Ты дальше вещай, про семейные распри.

— Так вот я ж оправдываюсь — Кано, говорю, его знает, каким путём ухитрились прое… ну, в смысле, Вово, проиграть… Вроде ж всё делали согласно легенде. Или, как вот рыжая говорит, воздавая дань традициям. И вот тут он мне ка-а-ак даст по балде! В ушах до сих пор звенит, как припомню… Может, даже какой процесс необратимый пошёл, вона, все видели, аж в офицеры занесло… И сквозь звон — такой глас душевный, аки рыканье драконье: «Болван ты позорный, где Занги, а где ты? Оно, конечно, хорошо знать, КАК БЫЛО, но тебе-то что с того? У тебя ж ныне свои проблемы, и не Занги их решать, а тебе, дубина стоеросовая!» Вот тебе и слово о традициях…

— А у нас и вопроса не возникает, как оно надо. Это ты за себя решаешь, а отец твой за себя, а мой-то папа чуть ли не того самого твоего хвалёного Занги застал… он всё тот же, ему те традиции — не история, а собственная привычка. И не понять ему, что времена не те, что мы больше не народ, а так…