Джульет Маккенна - Северная буря

Риду покачал головой, утоляя жажду, он набрызгал немного воды на темную рубаху.

— Нет, мой господин, — тяжело выдохнул он. — Все боятся дракона.

Кейда задумчиво оглядел юношу, прежде чем распечатать послание Итрак и просмотреть его.

— Кажется, на Эзабире все хорошо, — с удовлетворением заметил он.

Не считая того, что мы выгребли из сокровищницы почти все самоцветы, чтобы спасти пальмовые хижины и соллеровые житницы убогих горных деревушек Боала. И мы не скоро возместим такую потерю: ведь ни одна галера не отваживается войти в воды Чейзенов с тех пор, как отбыла домой Джанне Дэйш. Это что, ее проделки? Да разве бы ей потребовалось что-то делать, если дракон летает над нашими морскими путями? Что же, хорошо, что в вестях от Итрак хотя бы больше ничего неприятного нет.

Кейда опять сложил письмо и взял второе. Биение его сердца ускорилось: он узнал почерк Ризалы на обороте. Потянув за шнур вокруг шеи, он вытащил из-под рубахи серебряное кольцо с изумрудом с ключом к тайнописи Шек Кула. Дело одного мгновения найти смысл в этих нескольких старательно выведенных строчках. Он с улыбкой взглянул на Риду, потом крикнул через овраг:

— Зикре, впереди что-то маячит! Ризала, которую я отправил с поручением на север, возвращается. Она отбыла при пересечении лун.

Значит, это знак? Где были звезды и небесные камни, когда в прошлый раз угасающая дуга Большой Луны встречалась с рождающейся дугой Малой?

Он взглянул в синее небо, начинавшее понемногу мутнеть, завешенное пылью, насытившей воздух сухой поры. Потребовало известного усилия нарисовать дуги невидимого ночного неба.

Обе луны оберегают от драконов, предположительно потому, что, как мы теперь знаем, эти твари равно отвергают жемчуга и опалы. Неужели это не известно северной колдунье? Почему? Тогда это вполне может быть добрым знаком. Тем более Большая Луна была в дуге жизни вместе с Вертикальной Птицей, отводящей колдовскую скверну, Малая же Луна плыла в дуге долга вместе с Рогатой Рыбой, еще одним знаком обновления.

Было ли что-то значительное против любой из лун там, где, по утверждениям древних мудрецов, тянется драконий хвост? Против Малой Луны Аметист. Он предостерегает от надменности. И Древо Кантиры, возрождение через огонь в дуге врагов. Случилось так, что оно в дуге жизни. Алмаз в дуге детей близ Жемчуга. А также Сеть, что предлагает нам поддержку теперь и в будущем, против Большой Луны. Благие знаки в двойном противостоянии через весь круг, а Рубин, охраняющий от огня, среди звезд Копья в дуге смерти.

— Круг небесный в час ее отплытия явно должен предвещать, что погибель дракона явится с севера. — Кейда перевел взгляд с Зикре на Риду и обратно с широкой улыбкой, хотя оказалось до странного трудно вызвать воодушевление подобным толкованием. Мысли о том, что он скоро вновь увидит Ризалу, было достаточно, чтобы изгнать из головы прочие соображения.

Вот отчего ты на самом деле улыбаешься.

Кейда вновь поглядел на письмо. Не хотелось обрывать даже такое несущественное соприкосновение с любимой.

Должен ведь быть для нас какой-то способ скрыться от посторонних глаз и найти немного покоя в объятиях друг друга. Я выполняю долг перед Итрак, разве нет?

— Мой господин, — Риду прочистил горло. — Я могу говорить свободно?

— О чем? — Кейда пристально взглянул на него. — То есть да, но сперва мы останемся вдвоем. Зикре! — он бросил суровый взгляд на бывшего охотника.

— Я посторожу там, — худощавый воин пожал плечами и двинулся по оврагу.

Кейда поглядел на Риду:

— Слушаю.

— Я задерживался в деревнях в поисках пищи, как ты велел, — молодой воин так крепко ухватился за рукояти мечей, что побледнели костяшки пальцев. И уставился в землю. — Я слышал разговоры.

— Продолжай, — Кейда заставил себя произнести это спокойно. — Разговоры о чем?

— О драконе, — Риду поднял взгляд. Лицо его выражало тревогу. — О том, почему чудовище преследует нас по холмам. Старейшина каждой деревни спрашивает своего прорицателя и любого странствующего прохожего, нет ли знаков, это объясняющих.

— И что говорят эти умники? — Кейда изобразил на физиономии приветливое любопытство.

Риду прочистил горло и поспешно окинул взглядом вход в пещеру.

— Они спрашивают, всего лишь спрашивают, мой господин… — и он поспешно закончил: — Не охотится ли чудовище за твоим варваром.

Кейда оцепенел, потрясенный.

— Почему?

Кровь затрепетала в его горле. Риду с подозрением глянул в сторону обнаженного северянина.

— Он начал с охоты на дикарей. Они не были волшебниками, но явились вместе с ними, оскверненные их волшбой. Варвары живут в окружении чародейства. Они не придают ему значения.

Кейда позаботился, чтобы его ответ услышал и Зикре:

— Более половины жизни Дев прожил на Архипелаге, — уверенно солгал он, — и никогда прежде дракон его не преследовал. — Он пожалел об этих словах, как только они сорвались с языка.

— Прежде не было дракона, чтобы его преследовать, — возразил Риду.

Неоспоримая истина.

Кейда поджал губы:

— Мне бы потребовался определенный знак, чтобы поверить в такое.

— Дракон никогда не налетает ни на кого из нас, кто ходит на поиски пищи или за письмами, — с возрастающей смелостью заметил Риду. — Будет ли знаком, если мы пошлем Дева одного и посмотрим, не кинется ли на него чудовище?

— Я запомню, — Кейда вдруг обнаружил, что смял в руках письмо Ризалы. — Но не сделаю этого, пока мы не узнаем, какую премудрость привезет с севера «Зеленая Черепаха».

— Множество прорицателей не видит верных знаков, что варварская премудрость нам поможет, — Риду поглядел на него с откровенным сомнением в глазах.

— Поживем — увидим. — Шум в обгорелых деревьях над оврагом побудил вождя поднять голову.

— Зикре, что там?

— Лоалы. — Бывший охотник вернулся в овраг. — Полагаю, здесь может быть знак, мой господин.

Кейда решил пропустить дерзость мимо ушей и стал наблюдать, как черношерстные создания пробираются вдоль края оврага, вереща с явным оттенком неудовольствия, а зола шевелится под их лапами. С такого расстояния, да еще при том, что эти существа выпрямлялись, чтобы лучше разглядеть дорогу, они выглядели до странности по-человечески, выдавала их только раскачивающаяся походка. Стая задержалась на некотором расстоянии по ветру над одной из крупных луж, оставшихся от пересохшей реки. Самый большой лоал с подозрением поглядел туда, где находились три неподвижных человека, и пролаял вызов, выгнув губы и обнажив клыки. Темные глаза были лишены белков, две сияющих точки над удлиненной, в черной шерсти мордой. Лоал спрыгнул в овраг, встал на четвереньки и забил длинным хвостом, нюхая воздух. Он опять пролаял.