Далекие странники (ЛП) - Сяо Тяньтянь "Прист"

Ответом ему был лёгкий смех.

— Неважно, кто ты и где. Быть заложником паршивой должности и пытаться вырваться…

«Никто не поймет этого лучше меня». Чжоу Цзышу на своей шкуре испытал все прелести такой западни, но остатки его слов растворились в мимолетной улыбке.

Уже светало, когда след Лю Цяньцяо внезапно оборвался. Безрезультатно обшарив кусты, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин собрались повернуть назад, когда до их слуха донесся отчаянный женский вопль. Чжоу Цзышу сразу подобрался и двинулся на голос. Используя цингун, они с Вэнь Кэсином быстро отыскали нужное место. Оба ступали очень тихо, не выдавая себя даже дыханием. При таких навыках можно было наблюдать за развернувшейся драмой, стоя почти вплотную.

Лю Цяньцяо уже получила стрелу в плечо, но продолжала отчаянно отбиваться от человека, который явно не собирался отпускать её живой. Спрятавшись за углом, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин удивленно переглянулись. Противник Зелёной Лисы также был им хорошо известен. Это был Хуан Даожэнь, глава школы Цаншань.

Примечание к части

∾ Оригинальная идиома звучит так: «男女授受不亲» (Мужчине и женщине неприлично обмениваться подарками и прикасаться друг к другу). Это правило долгое время воспринималось очень буквально: императорский гарем, где женщины императора общались с евнухами, прием врача за занавеской и т.д. Фраза приписывается Мэн-цзы, автору одного из канонов конфуцианства. Однако он использует её, чтобы сказать, что, хотя мужчины и женщины не должны случайно прикасаться друг к другу, если женщина находится в опасности, правилом можно пренебречь.

∾ 交杯酒 — традиционный свадебный ритуал, когда жених и невеста пьют из отдельных чаш, а затем скрещивают чаши или обмениваются ими.

∾ Цао Вэйнин называет Чжан Чэнлина «小花脸» — «лицо маленького цветка», в китайской опере это второстепенная комедийная роль со специфическим гримом на лице (丑), клоун или шут.

∾ 黑蛊婆婆 — прозвище дословно: Чёрная Бабушка Гу (в честь яда гу).

∾ 十万大山 — Шивань Дашань. Горы находятся недалеко от современной границы Китая с Вьетнамом.

∾ 迷香 — полувымышленное вещество, которое можно сжигать, как ладан, и дым которого оказывает различные эффекты: от сонливости/ засыпания до убийства.

∾ В тексте присутствует отсылка к идиоме «三个臭皮匠赛过诸葛亮», или «три сапожника вместе могут победить Чжугэ Ляна/ генерала»

∾ В оригинале используется определение «маленькое белое лицо» (小白脸) — стандарт красоты в китайской культуре. Также это определение может подразумевать не «мужественного» мужчину, извлекающего социальные преимущества из своей внешности.

Том 3. Глава 60. Мужья и жены

Чжоу Цзышу казалось странным, что дерущиеся проделали такой огромный путь, только чтобы вцепиться друг другу в глотки. Вэнь Кэсин, напротив, не видел в происходящем ничего удивительного и равнодушно ждал в сторонке, кто кого.

До развязки оставалось недолго: глава школы Цаншань медленно и неумолимо наступал на раненую Лю Цяньцяо, которая пятилась от него, спотыкаясь через шаг. Поняв, что сопротивление сломлено, Хуан Даожэнь взмыл в воздух и с воинственным ревом взмахнул хэндао.[406] Его лицо пылало неумолимой яростью и жаждой крови.

По последней встрече этот господин запомнился Чжоу Цзышу самодовольством и напыщенностью. Но то было в Дунтине, среди бела дня и при народе. В тот раз Чжоу Цзышу пинком под зад отправил Хуан Даожэня на другой конец улицы, и на этом их общение завершилось. Видимо, Жёлтый Даос[407] гибко подстраивался под ситуацию, встречая «сильных слабостью, а слабых — силой».[408]

Защищаясь, Лю Цяньцяо подняла над головой короткий меч[409] — он был на цунь[410] длиннее кинжала Гу Сян, но Зелёная Лиса не блистала боевыми навыками. При таком раскладе правило «чем длиннее клинок, тем он сильнее» не работало.[411] Попав по рукояти меча, хэндао зацепил пальцы Лю Цяньцяо и выбил у неё оружие. Ледяная беспощадность Хуан Даожэня пробрала его противницу до костей. Она откатилась в сторону и опрометью бросилась к густой роще. Происходящее напоминало отвратительную семейную сцену: женщина в ужасе спасалась бегством, мужчина в бешенстве мчался за ней по пятам.

Вэнь Кэсин понаблюдал за погоней и легонько ткнул локтем своего спутника:

— Я начинаю подозревать, что девица в беде. Неужто ты не собираешься выручать её?

Чжоу Цзышу словно бы не заметил, как его подталкивают к подвигу.

— Боюсь вызвать ревность супруги, — бросил он, наблюдая за продолжавшейся в отдалении схваткой.

Вэнь Кэсин устраивал фарс из всего подряд. Если бы Чжоу Цзышу при каждой его выходке оглядывался в недоумении, то давно свернул бы себе шею. Однако в этот раз поток глупостей почему-то прервался. Вэнь Кэсин помолчал, а затем изрек самым благопристойным тоном:

— Тебе пора повзрослеть и стать серьёзнее, А-Сюй. Ты ведёшь себя непорядочно, пользуясь моими чувствами как ширмой.

Голова Чжоу Цзышу сама собой повернулась в его сторону. Он и подумать не мог, что сумасбродный Вэнь знает слово «серьёзный».

— Имей в виду, я очень мстителен, — с убийственной обстоятельностью предупредил Вэнь Кэсин. — Если из-за твоих насмешек я утрачу самообладание и нарушу завет Чжоу-гуна,[412] не дождавшись первой брачной ночи, тебе придётся несладко, а винить будет некого.

Чжоу Цзышу зажал себе рот ладонью.

— Ты слишком одержим несбыточными фантазиями, — пробормотал он, собравшись с мыслями, и всё-таки потащился в темноту — проверять, как там Лю Цяньцао. По крайней мере, это давало прекрасный повод не смотреть на Вэнь Кэсина.

Должно быть, в цзянху многое случилось за время их зимовки в поместье Марионеток. Покидая Дунтин, Чжоу Цзышу уже ощущал приближение беспорядков, но тайное убежище Лун Цюэ надёжно укрывало от мирских бурь. Любопытно, мог ли Хозяин Долины оставаться в счастливом неведении относительно назревающей смуты? Чжоу Цзышу не удержался и всё-таки скосил глаза на Вэнь Кэсина, беззаботно шагавшего позади.

«Почему он спокойно отправился с Е Байи в Шучжун, бросив своих мятежных подданных на произвол судьбы? Это же попросту… несерьёзно! — мысленно недоумевал Чжоу Цзышу. — Призраки могли уже сто раз собрать Кристальную броню, отыскать ключ от Арсенала и добраться до секретных руководств Жун Сюаня. Разве Хозяину Долины нужны такие проблемы?»

Не оставалось сомнений, что борьба шла не на жизнь, а на смерть. Достаточно было взглянуть на Лю Цяньцяо, не в добрый час спутавшуюся с главой ордена Хуашань. Этот смазливый хлыщ средних лет, любитель вееров и прогулок налево, явно не заслужил лебединую верность. Но удивляло другое: почему Хуан Даожэнь носился с хэндао наперевес за любовницей старшего приятеля? Юй Цюфэн утратил власть над этим подпевалой или сам отдал такой приказ? А, может, они с Хуан Даожэнем что-то не поделили?

Взгляд Чжоу Цзышу загорелся, едва он вспомнил о двух осколках Кристальной брони, пропавших из поместья Гао. Это случилось сразу после смерти Шэнь Шэня, когда Дунтин был наводнен героями и гудел, как растревоженный улей. Стороннему человеку не удалось бы приблизиться к частям бесценного артефакта. Выходит, грабёж устроил кто-то из своих, а призраки с удовольствием загребли жар чужими руками и украли уже украденное. Так и так все подумали бы на них.

Но Чжоу Цзышу сразу вспомнил о единственном сыне Юй Цюфэна, Юй Тяньцзе, убитом недалеко от поместья Чжао. С Юй Тяньцзе расправился Призрак Сплетника, а чуть позже под Золотой кольчугой на теле этого призрака Чжоу Цзышу обнаружил один из похищенных осколков Брони. Как ни крути, получалось, что Юй Тяньцзе унаследовал по отцовской линии тягу к воровству и обчистил поместье Гао…

Чжоу Цзышу всё глубже погружался в размышления, пока страдальческий вопль не вернул его в реальность. Подняв голову, он машинально отметил, что Хуан Даожэнь отсёк Лю Цяньцяо руку. Кровь била из обрубка фонтаном. Зелёная Лиса, пошатываясь, отступила на несколько шагов и рухнула, как подкошенная. Жёлтый Даос навис над ней, свирепо скалясь.