Юлиана Суренова - Дорогой сновидений

Тот с готовностью кивнул, словно зная язык смертных и понимая, о чем спрашивала его девочка, а затем с кряхтением опустившись на колени, замер, будто приглашая малышку забраться по его высокому мохнатому боку на спину.

— Давай я помогу тебе, — Эрра осторожно обхватил девочку за узенькую, хрупкую, как ствол маленькой березки, талию, легко, словно снежинку поднял вверх, подсаживая на быка.

Дожидаясь, пока крошка устроится на спине у демона, возле загривка, он стоял внизу, похлопывая Алада по тугому боку:

"Молодец…"

Бык не привык слышать похвалы от своего грозного хозяина. Губитель был щедр на упреки и обвинения, всегда видя причину неудач в окружающих, считая при этом себя единственным источником побед. Поэтому в обращенном на небожителя взгляде демона было удивление.

"Ты не сердишься на меня, господин? — спросил он. — Но ведь я нарушил твою волю. Я так разозлил тебя, что ты даже решил прибегнуть к силе ужасного заклинания, несущего в себе мою смерть", — конечно, он не мог не слышать слов, что должны были привести в ужас его дух, но прозвучали лишь слабым отблеском чего-то неимоверно далекого, когда все внимание было сосредоточено на странном маленьком существе, оказавшимся у его ног.

"Прости", — вздохнув, Эрра качнул головой и это еще более удивило Алада, который застыл, оторопело глядя на хозяина, не понимая, что с ним случилось, и чего от него ждать в следующее мгновение.

"Значит, я поступил правильно? — спустя какое-то время, немного справившись со стихиями, бурлившими под его плотской оболочкой, спросил демон. — Ты хотел, чтобы я остановился?"

"Да. Я звал тебя. Но звал не затем, чтобы ты покарал эту крошку".

Бык повернул голову, чтобы взглянуть своими огромными как блюдца глазами, хранившими в себе отпечаток разума, неведомый обычным животным, на сидевшую у него на спине девочку.

Она была спокойна, весела, не испытывая ни малейшего страха ни перед грозным исполином, которого видело око, ни перед ужасным демоном, чьей близости не могла не ощущать душа. Как ни в чем не бывало, малышка крутила в руках пряди длинной густой шерсти быка, сплетая их в косичку.

"Это странное создание, — вновь повернувшись к хозяину, качнул головой демон. — Кто она?"

"Смертная".

"Простая смертная? Нет, это невозможно".

"Почему?"

"Она не боится меня!"

"Она не знает страха".

"Хозяин, ты сказал ей, кто я?"

"Да", — спокойно ответил бог погибели.

"А ты? Ты сказал, кто ты?"

"Да", — вновь прозвучало в ответ.

"Почему же ее душа не трепещет от ужаса? Почему она так спокойна? Почему она принимает нас такими, какие мы есть, не ненавидя?"

"Она не помнит, ничего не помнит. Малышка не понимает, кто такие боги и демоны, не знает, кто несет добро, а кто зло. В ней нет страха не только потому, что она не понимает, кого надо бояться, а кого нет. Ей не знаком и сам страх…"

"Это невероятно! — во взгляде, который демон бросил на маленькую смертную был не скрываемый восторг. — Воистину, она — удивительное существо. Я не встречал среди людей никого подобного ей".

"И не встретишь…"

"Что за грусть в твоем голосе, хозяин?"

"Она смертная… Слишком смертная…" — вздохнув, тот опустил голову на грудь.

"Подари ей бессмертие".

"Я бог погибели, — тот вновь вздохнул, еще более тяжело и безнадежно. — Я знаю великое множество способов лишить жизни человека, демона, даже бога. Но ни одного оживить…"

"Ты говорил, что она живая, а раз так…"

"Я сказал, что она смертная… Она умирает… Там, на земле ее тело уже, в сущности, мертво… И лишь душа не знает об этом. Потому, что находилась в миг смерти в краю сна… Или потому, что не понимает, что такое смерть…"

Демон взглянул на малышку с грустью, затем — на своего хозяина — с сочувствием.

"Это многое объясняет… Объясняет, почему я не чувствую в ней человека… Мне очень жаль…"

"Мне тоже… Но если бы это было не так, она была бы иной…"

— Эрра, так мы едем в твой мир? Да? А чего мы ждем?

— Ничего, моя маленькая красавица… — он старался вести себя с ней как можно ласковей, заботливей, наполняя теплом и радостью последние мгновения, проведенные ею в этом мире.

Ему не составляло труда поступать так, когда ничто в нем не противилось этому.

"Пусть она будет счастлива, — это была единственная мысль, которая полнила его, стоило Эрре заглянуть в веселые детские глаза. — Если я могу подарить ей не жизнь, но только смерть, пусть это будет самая легкая, самая светлая из смертей…"

— Мы едем? — вновь зазвучал ее голосок, полный веселого беззаботного задора, который дается лишь совсем малышам, не успевшим еще узнать мира, его зла и жестокости, ненависти и опасности…

— Да, — кивнул Эрра, улыбнувшись ей.

"Давай, Алад. В путь", — он хлопнул быка по боку, призывая подняться.

Тот выпрямился.

— Ой, — вскрикнула девочка, спеша обхватить могучую широкую шею демона. Но ни в ее возгласе, ни на лице не было и тени страха. Это было скорее возглас восторга.

— С тобой все в порядке? — в отличие от нее, Эрра испугался. Он забыл предупредить девочку, чтобы та крепче держалась. Ему все подобные заботы и волнения были впервой, и он чувствовал себя растерянным и смущенным от того, что почему-то все выходило совсем не так… не совсем так, как должно было быть, как бы ему того хотелось. И, все же, в эти мгновения, складывавшиеся в самое удивительное для него время, ему было так хорошо, легко, как никогда прежде.

— Да! — вскрикнула сверху Мати. — Это здорово! Почему ты не поднимаешься? Давай!

— Я…

Девочка не дала ему договорить.

— Поднимайся! Здесь много места! И так весело! — она не смогла сдержать звонкий смех, который так и рвался из нее наружу. О, как же она была счастлива! Приключение, оно было таким замечательным! А дальше… Дальше все обещало стать еще замечательнее!

"Хозяин?" — демон оглянулся на бога войны, ожидая его решения.

"Раз она этого хочет…" — Эрра легко вспрыгнул на спину быка, словно тот был не огромным исполином, а невысокой городской лошадкой.

— Ты держишься? Крепко? — спросил он сидевшую впереди малышку, и лишь убедившись, что это так, не удовлетворившись одним кивком малышки, скомандовал Аладу: "Вперед!"

И демон расправил свои легкие прозрачные крылья-тени.

Они летели над бездной, скользя воздушными духами — призраками по границе миров. Ветер — вечный спутник странников трепал волосы, заплетая тонкие локоны в косы, насвистывая тихую песню, лишенную слов, расстилая мелодию словно тропу-невидимку.

Над головой поблескивали звездами неведомые миры, столь далекие, что один путь до них занял бы целую вечность. А внизу, под ногами быка вздрагивали отражения, крошась на искры сгоревших костров и исчезая в скрывающейся в бездне пустоте, лишенной не только света и мрака, жизни и смерти, но и пространства и времени — тех сущностей, из которых, словно продольных и поперечных нитей, ткалась ткань мироздания.