Михаил Белов - Царица воинов

Земли эти были заселены племенами таврисков, народа весьма дикого, однако это были лишь очаги обитаемого мира среди бескрайних лесов, коими никто по-настоящему не владел. Настороженность не оставляла теперь почти ни на минуту, лес сильно ограничивал обзор, предрекая внезапные встречи и затрудняя поиск ориентиров, однако люди почти привыкли к этому состоянию, научившись и здесь забывать о трудностях. Обычно воины расслаблялись вечерами, когда у костра можно было выпить вина и поговорить о самых разных вещах, наличие дозорных вселяло какую-то уверенность, но более помогала готовность встретить свою судьбу и не страшиться её.

В один из дней они отдыхали на большой поляне, прошёл короткий дождь, и, убрав навесы, они вновь в полную силу разожгли костры, вокруг одного из которых собрались все стратеги под началом Зены. Близ неуютного сырого леса особенно приятно было чувствовать тепло огня и передавать по кругу чашу с вином, уже поправлявшийся Персей начал разговор первым, вспомнив о минувшей битве. Он сказал:

- Я тут несколько дней прикидывал, сколько же мы уложили врагов в тот день и две ночи. У меня вышло, что не меньше трёх сотен. Как вам это? Три сотни против четверых - это исход достойный Александра Великого или легендарных сражений Суллы.

- Ты прав, сотни три, учитывая тех, что умерли от ран, мы истребили, - согласилась Зена, - однако это не должно кружить тебе голову. Дикие варвары, правильного боя не знающие, атаковали нас на крепкой позиции, тут не надо было много умения, но дальше так может уже не случиться. Война - это игра, и прямое столкновение есть лишь последнее её действо, многое зависит от ходов более ранних - манёвров и выбора позиций, окружения или ложного отступления, отсечения врага от пищи и воды.

- Тем не менее, карны надолго запомнят нас, - усмехнулся Ферамен. - Они были так поражены, что даже преследовать не смогли, хотя их было тысячи полторы.

- Меня больше волнует предстоящее, а не прошедшее, - сказала Габриэль. - Никогда ещё не приходилось так долго идти, кажется, ничего родного, связывающего с Элладой, не осталось, ни на земле, ни в небе. Странно думать, что это то же солнце, что светит и дома, настолько оно иное, тусклое и мрачное.

- Ты права, всё выглядит странным, - согласился Персей. - Эти леса так темны, будто сама ночь таится в них, сегодня утром я видел медведя, внезапно возникшего из сумрака шагах в двадцати от меня, невольно подумаешь, что места эти - обиталище духов и демонов.

- Скордиски говорили, что тут обитают ещё какие-то звери, похожие на леопардов, только меньше, они нападают на добычу с деревьев. Они поведали, что в зверях этих, носящих кисточки на ушах, живут душу умерших колдунов, - вступил Ономакрит.

- Просто звери, - не согласился Александр, - моё копьё настигнет их, как и любых других.

- Скажи, лучше, что моя стрела, - улыбнулась Габриэль, напомнив, что именно ей приходится быть охотницей. - Впрочем, речь не о них. Как я вижу, этот путь для всех вас не лёгок, в основном, из-за новизны, ибо никто из вас не совершал ранее подобных путешествий. Может, Зена, что одна из нас достигала самого края мира, расскажет нам что-нибудь о своём далёком путешествии, чтобы вселить в нас уверенность?

- Это было бы хорошо, - согласился Ферамен, призывая и отца попросить у воительницы рассказа. После того, как Зена поведала им о Митридате, ближний её круг часто просил рассказать о чём-нибудь, но редко когда было время для подобных бесед, требовавших обстоятельности.

- Верно, расскажи, у нас сейчас и время имеется, - не отступалась девушка. - Ты ходила на Восток, будто Дионис или Геракл, столько чудес видела, и, конечно, ты знаешь о пути больше всех нас. Расскажи о самом далёком месте, где ты была.

- Хорошо, но у меня есть одно условие. Коли уж ты меня заставляешь составлять рассказы, будто я Геродот какой-нибудь, то потрудись к следующему разу, когда мы все вместе соберёмся, представить нам свои новые стихи, и не говори, что времени нет.

- Буду писать, вдохновлённая тобой, - согласилась Габриэль. - Это будет как у Гомера, когда ты стоишь, и она, рождённая огнём, стоит против тебя, твой щит как чёрное солнце горит, и её - как Сириус, губительная звезда. Я напишу о вашем сражении.

- Напиши, впрочем, ты ещё не знаешь, чем всё кончится, - улыбнулась Зена. - Итак, слушайте мой рассказ, что пойдёт о землях, где много раньше нас видят рождение солнца. Мы забрались уже довольно далеко на Восток, когда у Барайаса возникла идея добраться до царства серов, о коем мы слышали разные вещи. В то время я находилась в составе его отряда, македонцем он был, но вырос во Фракии, где и прозвище своё получил, мы служили наёмниками у парфянского царя и искали для себя лучшей доли. Да, мы побывали уже в Тигранакерте, Ктесифоне, Эктабанах, но воля царя гнала нас всё дальше, и через какое-то время мы оказались в Маргиане, окраинной области, где на великой реке охраняли земли парнов от кочевников. Платили там мало, и жизнь была худой, поэтому всем хотелось разорвать тяготивший договор, но нужна была идея, чтобы знать, куда идти. Идею эту принёс один беглый сер, он далеко оставил свой дом и свой народ, ибо совершил что-то злое там, был торговцем и осел в крепости парнов, проживая остатки своего состояния. Он и рассказал Барайасу о чудесных богатствах своей страны, о дорогих тканях, грудах монет, драгоценном нефрите и жемчуге.

Он говорил довольно сносно на парфянском, и слова его переводил нам на худой эллинский один сириец, но даже так перед нами представали видения удивительных богатств. Мы размышляли над планом похода месяц, начертили карту и путь, выбрали себе соучастников, помимо нашего отряда из фракийцев, македонцев, нескольких эллинов, сирийцев и каппадокийцев, с Барайасом решили пойти и три десятка парнов, отличных лучников. В одну лунную ночь мы убили командира нашей маленькой крепости, взяли все деньги, что смогли найти, захватили почти всех коней, чтобы каждому досталось по два-три, и помчались на восток. Время было удачным, ибо весна подходила к концу, и дороги Бактрии были удобны, мы старались походить на купцов, следуя древним караванным путём, но куда больше были похожи на один из разбойничьих отрядов кочевников, что были там во множестве.

Впрочем, скоро относительное изобилие долин крупных рек сменилось горными перевалами, мы забирались всё выше, стараясь обходить самые громадные массивы. Я видела те горы, что встречали и Александра, самые высокие из всех, как говорят, всегда осенённые снежным покровом. Нас было около двухсот человек при пятистах лошадях, и, как вы понимаете, мы стали испытывать трудности с продовольствием. Потом уже стало понятно, что надо было взять значительно севернее, но мы не знали дороги и несколько дней брели по снежному хребту, что стоило нам десятка человек и около тридцати лошадей. Однако спуск не принёс облегчения, и отдых в долине с крепостью был недолгим, ибо впереди нас ждала пустыня, как показалось мне, не меньше той, что в Ливии, коли верить рассказам.