Николай Толстой - Пришествие Короля

Мы с Талиесином ехали следом за двумя королями. По следам пены на его губах я догадался, что он искал свой ауэн и что каждую ночь на стоянке будет он петь песни о былых сражениях и предстоящих победах. Что значит добыча и завоевания, если только не воспоют их барды по всему миру, чтобы слава воинам звучала в королевских залах до скончания времен!

Я достаточно рассказал о войске Кимри и теперь должен поведать кое-что о себе. Мое участие было немаловажным, поскольку был я тем, чем Кинддилиг Киварвидд был для Артура. Чтобы войско шло в должном порядке, без несчастных происшествий, не нанося обиды Дивному Народу Материнского Благословения, живущему в эльфийских курганах среди холмов и чудных долин Придайна, было необходимо, чтобы я подробно рассказывал о старине мест, по которым мы проезжаем. Да и кто мог сделать это лучше, чем я, Мирддин маб Морврин, который (если все, что говорят, — правда) первым дал имена холмам, рекам и равнинам в те времена, когда Придайн, сын Аэдда Великого, впервые заселил Остров Могущества!

От Пенрин Блатаон на севере до Пенвэда на юге видел я шестьдесят кантрефов и сто и пятьдесят четыре удела Острова Могущества, его Три Близлежащих Острова, его Три Великие Реки и его Двадцать Восемь городов. И я знал название каждого и историю: королей, которые правили Островом в старину, королев, именем которых названы реки, мастеров, которые обтесывали камни, героев, которые властвовали в каждом блистательном городе.

Каждая гора и каждый лес, озеро и река, долина и известковый холм, каждая крепость на холме и каждая усадьба Острова имели свое имя и свою историю. И задачу сохранить каждое имя и каждую историю не назовешь ничтожной для мудрого. Ведь если старина мест уйдет из памяти людей — по забвению ли обычаев или из-за вторжения людей иной расы и языка, то земля станет тем, чем была до того, как ей были даны имена и устройство: девятью формами элементов, бесформенной массой, бесчувственной, бессмысленной, незавершенной. Короли ее не будут обвенчаны с властью, при дворах их не будет поэтов, а к поэтам не будет нисходить их ауэн. Племена ее станут тогда бродячими шайками, беззаконной варварской ордой без очага и дома, без родины и короля. Порядок и смысл уйдут из страны, чужаки завладеют ее двадцатью восьмью городами и будут бражничать в опустевших королевских покоях, Правда Земли развеется, и в конце всего темные орды Кораниайд прорвут границы.

Dysgogan Myrdin, dysgogan derwydon, dysgogan awen:dehymyd tristit byt a ryher

Знанье Мирддина, знанье друидов, знанье ауэна —Чем больше знания, тем больше скорби.

День за днем приближались мы к южным границам Поуиса, и, пока мы шли, я рассказывал о том, как начинались реки и озера из подземных Вод Аннона, о том, как Адданк таится в его склизких глубинах, или о том, как прекраснейшая госпожа спит в своем подводном дворце из чистейшего хрусталя, о великанах Кеури, что живут на горных вершинах и скалах величиной с дом, которые они бросают вниз. О зеленых холмах — грудях богини Дон, в которых живет Дивный Народ — люди называют его Материнским Благословением.

Мне незачем было пить то зелье, которое дает способность познать каждый поток, каждую реку, каждое устье, каждое поле битвы и каждое место сражения героев. Я перечислял имена героев, чьи могилы лежали к востоку и западу от дороги, по которой мы ехали. Их моет дождь, они зарастают кустарником. Молча спят герои под кучами камней или курганами в уединенных местах на высоких горных склонах, у ревущих рек, по весне вздувающихся от талых вод, в усыпанных листвой горных долинах, где лишь волчий выводок воет.

Во время всего дневного перехода и всю ночь у лагерных костров имя Артура не сходило с уст воинов Кимри. Все знали пророчество, согласно которому он однажды придет снова на помощь нам в час беды и снова поведет наши войска к горе Бадон. Я чувствовал, засыпая, его присутствие и подумал: примет ли он нас среди павших в своем зале под темной горой или возглавит войско, когда придет время переведаться с бледноликими ивисами у какого-нибудь предопределенного судьбой брода или холма? При этой мысли меня снова прошиб пот, как в минувшую ночь моего испытания на вершине Динллеу Гуригон.

Ничто не задерживало нашего похода на юг. Холмы после зимы одевались свежей зеленью берез и буков, луга у дороги были расшиты узором весенних цветов. Каждую ночь, когда я взбирался на склон холма, чтобы посмотреть на наше войско, взгляд мой падал на мерцающие ряды лагерных костров — многочисленных, как те, что усыпали свод небес. И с каждой последующей ночью я наблюдал, как огни в Мече Охотника горели в прорывах облаков все яростнее и яростнее — несомненный признак грядущей войны.

Там, где наша дорога пересекалась с той, что шла по хребтам на запад, к Каэр Луйтгоэд, мы получили любопытные вести от нашего старого знакомца. На прогалине прямо у перекрестка принц Рин маб Мэлгон, что ехал вместе с людьми Арвона в передовом отряде войска, наткнулся на лагерь некоего вождя по имени Иорверт маб Эдейрн с нагорий Эльваэля. Этот Иорверт слышал, что король Брохваэль Поуисский едет вместе с войском, и ждал, чтобы потребовать с него плату.

Когда его привели к королю, он объяснил, что в течение многих лет он обычно поставлял соль ко дворам Гуртейрниона и Буэллта, а эти правители отправляли часть ее в Каэр Гуригон как дань королю Брохваэлю. Каждую весну Иорверт маб Эдейрн и люди его племени отправлялись в город Каэр Халуин на восточной границе Поуиса за рекой Хаврен. Именно там было найдено одно из Чудес Острова Придайн — то есть соляные источники, бьющие из-под земли вдали от моря. Глава племени, живущего возле города, имел множество рабов, которые трудились у этих источников, вырубая из земли соль кирками, молотками и клиньями, а затем очищая в печах и распиливая на куски. Эта соль — редкого качества, и за запах ее предпочитают той, что собирают на морском берегу люди Кередигиона.

Однако в этом году Иорверт вывез только две телеги соли. До того он обычно привозил двадцать-тридцать телег, меняя ценный товар на шкуры и меха с гор. Велик был его гнев, когда хозяин соляных источников сказал ему, что несколько ночей назад здесь побывал чужестранец из-за моря и купил всю зимнюю добычу за серебряные слитки. Иорверт решил преследовать чужака и убить его вместе со всеми его людьми. Однако хозяин города предупредил, что его соперник заявил, будто бы находится под покровительством короля Брохваэля Клыкастого, от двора которого он недавно прибыл, потому Иорверт воздержался от своего намерения.

Брохваэль разгневался, поскольку сейчас у него не было желания заниматься местью за упущенную дань от королей Гуртейрниона и Буэллта, к тому же он совершенно не помнил, чтобы давал кому-нибудь покровительство. Однако гнев его сменился удивлением, да и мы тоже удивились, узнав, что этим купцом был не кто иной, как Самофрайнк, который на совете королей в Каэр Гуригон снабдил их бесценными сведениями о расположении войск ивисов и планах короля Кинурига. Но почему Само купил столько соли и куда он ее повез? Ведь, когда король Поуиса вернется после похода, гнев его будет страшен. Как купец мог так рисковать?