Кэтрин Куртц - Милость Келсона

Келсон медленно досчитал до ста, глядя на зал, а потом поднял меч на согнутой руке, как скипетр. Это движение привлекло к нему внимание всего зала.

— Архиепископ Кардиель, теперь вы можете идти к принцу Джедаилу.

— Благодарю вас, сир. На время моего отсутствия я доверяю говорить от моего имени епископу Мак-Лайну, буде в том возникнет необходимость.

Когда Кардиель ушел, Келсон снова посмотрел на Кэйтрин, оставшихся при ней вельмож и преступных епископов. Но в зале было много и его собственных придворных и офицеров, и все ждали его слов.

— Народ Меары, — негромко заговорил Келсон, — настал час сказать вам всем, что ждет вас и вашу страну. Меара всегда была и является ныне вассалом Короны Гвиннеда. Титул владетеля Меары был возложен на меня вскоре после моего рождения моим отцом, королем Брионом, и я намерен со временем передать его своему первенцу. Сложись обстоятельства иначе, этот первенец мог бы быть сыном вашей принцессы Сиданы. Я искренне желал этого.

Он сглотнул и откашлялся, прежде чем продолжить свою речь, и потер большим пальцем обручальное кольцо, надетое на его мизинец, — и Морган знал, что Келсон, действительно, от всей души желал этого союза.

Он увидел, как на глазах Кэйтрин вскипели слезы, и подумал, что она, похоже, теперь сожалела, что этот брак не состоялся… Но сожалеть о чем-либо было слишком поздно. Меаре теперь предстояла совсем другая судьба.

— В противоположность моему предложению объединиться посредством брака, — продолжил Келсон, — кое у кого возникли другие планы относительно этой страны и относительно ее объединения, как в древности, с Кассаном и Кирни. Однако и я намерен сделать именно это, только не так, как задумали вожди бунтовщиков. Пока у меня нет собственного сына и наследника, я желаю, чтобы моим наместником в Меаре стал герцог Дункан Мак-Лайн, вместе с моим кровным братом Дугалом, графом Транши, который будет его заместителем; им в помощь назначаются барон Джодрел и генералы Годвин и Глодрут. Тем, кто принесет клятву неизменной верности мне и моим наместникам, я дарую полное прощение и свободу, сочтя их личные преступления против кодекса рыцарской чести как совершенные в военное время и в боевых условиях. Я уверен, что для большинства из вас это возможность начать все с начала, но я предостерегаю всех вас: не стоит приносить ложных клятв, поскольку я все равно узнаю правду. Я потребую, чтобы вы приносили клятву, положив ладонь на мою руку, а в подтверждение своих слов целовали Святое Евангелие, которое будет в руках епископа Дункана, и меч моего отца, который будет в руках герцога Аларика. Надеюсь, нет необходимости напоминать вам, что все это значит.

И он снова позволил ауре Дерини вспыхнуть над драгоценной короной Меары, одновременно подав знак Моргану и Дункану сделать то же самое. Аура Дункана, как и аура самого короля, вполне могла быть принята за свечение самоцветов его герцогской короны, но мистическую зеленовато-золотую ауру Моргана, вспыхнувшую над его золотистыми волосами, невозможно было объяснить подобным образом. И все трое магов сохраняли свои ауры, пока лорды Меары клялись в верности королю. Так что Келсон ничуть не был удивлен тем, что каждый вельможа, выходивший вперед и вкладывавший свою руку в ладони короля, клялся совершенно искренне, — по крайней мере, он был искренним в данный момент.

Когда все было закончено, Келсон снова взял отцовский меч, и, держа его словно скипетр, встал.

— Мне осталось выполнить еще одну печальную обязанность, — негромко сказал король. — Мне это не нравится, но я обязан это сделать. Леди Кэйтрин, вы позволите проводить вас в часовню, чтобы вы попрощались с вашим племянником?

Кэйтрин пошла с ним, но отказалась принять предложенную ей для опоры руку. Морган, Дункан и Дугал шли следом. Их молчаливая процессия пересекла двор, и все, кто встречался им по пути, кланялись — но к кому именно относились их поклоны, Келсон не мог бы сказать.

В часовне Кардиель и Джедаил молились, стоя рядом на коленях перед высоким алтарем; а неподалеку от них стояли два простых гроба, мгновенно привлекшие к себе внимание Кэйтрин, как только она вошла внутрь.

Кэйтрин задохнулась, увидев их, и, быстро подойдя, опустилась на колени между ними, коснувшись каждого тонкой рукой. Кардиель обернулся, заслышав шаги, и жестом подозвал Келсона поближе.

— Принц Джедаил просит вас помолиться вместе с нами, сир, — сказал он.

Келсон, тихонько откашлявшись, передал меч Моргану и пошел вперед один, зная, что Морган, Дункан и Дугал также преклонят колени за его спиной.

Проходя мимо гробов и поникшей меду ними Кэйтрин, Келсон почтительно поклонился, а затем подошел к Джедаилу и опустился на колени справа от него.

Когда все трое прочли молитву, Кардиель встал и отошел на несколько шагов, чтобы принц и король могли поговорить наедине.

— Я… я лишь хотел, чтобы вы знали, сир, — я не питаю к вам вражды, — сказал принц Меары, не поднимая взгляда на Келсона. — Уже когда все это начиналось, я знал, что корона — тяжкая ноша, но я и не догадывался, насколько она тяжела, пока не стало очевидным, что ее могут возложить на меня. Я никогда этого не желал. Все, чего я хотел, — это быть священником. Ну да, и я хотел стать епископом, — признал он с едва заметной улыбкой. — Но только в том случае, если бы я действительно был этого достоин. По крайней мере, так я сам себе говорил. Теперь я знаю, что это было грехом — позволить себе обольститься желаниями других… моей тетушки, архиепископа Лориса… — Он нервно сглотнул. — Лорис… его казнят?

— Приговор уже приведен в исполнение, — тихо ответил Келсон.

Джедаил кивнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Это справедливо, — прошептал он. — И казнить меня — тоже справедливо. Я… я ведь позволил ему… сделать то, что он сделал с Генри Истелином, этим святым человеком…

— Сейчас обсуждается вопрос о канонизации Истелина, — с чувством неловкости сказал Келсон.

— Надеюсь, это не останется лишь пустыми разговорами. Он умер, храня преданность вам и Господу, сир… и той Церкви, которая якобы отвергла его, как утверждал Лорис. Мне бы очень хотелось, чтобы тогда я оказался достаточно храбр и пришел к нему в его последний час, невзирая на приказ Лориса, и дал бы ему отпущение грехов… как это милостиво даровано вами мне.

— Это результат твоих собственных поступков и твоего раскаяния, — пробормотал растерянно Келсон, почти желая уже найти какой-то способ пощадить принца Меары, неожиданно проявившего такое благородство души. — Но вряд ли ты удостоился бы этого, если бы за тебя не поручился архиепископ Кардиель.