Андрей Круз - У Великой реки. Битва

Ближе к вечеру мы озаботились ночлегом. Балин эти края знал плохо, Орри – не лучше, но местность выглядела достаточно населенной, чтобы мы не слишком беспокоились. Хоть просто в деревню, но напросимся.

Постоялый двор мы нашли на крепком хуторе, окруженном мощным частоколом. Трудолюбие людей, его соорудивших, вызвало большое уважение. Подворье же было выстроено по принятому в наших и этих краях плану. Глухие задние стены хозяйского дома, домов семейных, сараев, самого постоялого двора и прочих пристроек выходили наружу, а промежутки между ними как раз и замыкал этот самый частокол.

Пыльный двор был просторным, так что проблем поставить машину не было. Вимарского герба у нас на капоте уже не стало – в инструментальном ящике нашлись баночки с краской двух цветов – военная машина как-никак, подкрашивается регулярно, – вот Балин его и закрасил, а Маша каким-то заклятием заставила краску почти мгновенно высохнуть. Негоже в Мирланской Марке с вимарским гербом на капоте раскатывать: можно и на проблемы нарваться.

Населен хутор был – хозяином, крепким широкозадым мужиком с бородой веником и хитрыми глазами, такой же невысокой и коренастой хозяйкой и двоими взрослыми сыновьями, похожими на обоих родителей. Оба сына были женаты, и их жены тоже вовсю занимались местным хозяйством.

Под постояльцев был отведен просторный дом с четырьмя спальнями, из которых к нашему приезду были заняты две. Там разместились купец с приказчиком и двоими охранниками. Их «зилок» стоял, прижавшись боком к стене сарая.

Кормили гостей в просторной горнице хозяйского дома, превращенной в подобие небольшого трактира. Стояли тяжелые длинные столы, вдоль которых вытянулись столь же длинные лавки.

Пиво было в этих краях только темное, светлое тут почему-то не любили. И еще подавали хорошую медовуху, отчаянно понравившуюся Маше, которая к этому времени совсем оклемалась и была бодра и весела, а тут еще оказалась и навеселе. С устатку ее быстро подкосило, да и медовуха была коварная – из тех, что пьется легко, а потом вдруг ноги заплетаются.

Немудрящую, но вкусную еду носила с кухни хозяйская сноха, комплекцией и повадками напомнившая мне подавальщицу из «Ржавого шлема». У Орри тоже, видно по всему, всколыхнулись воспоминания, потому как каждый раз провожал ее долгим задумчивым взглядом, что-то невнятно бормоча себе под нос. Сидящий рядом Балин тоже вниманием ее не обделял. Подавали, как всегда здесь, свинину с картошкой, щедро сдобренные пережаренным луком, овощи и свежий хлеб. Более чем достаточно нормальному человеку.

Лари была сдержанно-вежлива со мной, не пускалась в выяснение отношений. Впрочем, возможностей остаться наедине для разговора у нас тоже еще не выдавалось. Да и я не слишком грузился этим делом, твердо зная, что правда на моей стороне, потому что группой командую я, а Лари правила игры приняла. И если она думает иначе, то пусть вспомнит, кто здесь командует.

Компания из купца с приказчиком и охранников веселилась за соседним столом, купец все время шутил с хозяйской снохой, причем весьма сомнительно, но та только хохотала и отмахивалась. Столь же неприступной, как подавальщица в «Ржавом шлеме», она не выглядела – даром что мужняя жена.

Дело шло к закату, о котором хозяин нас предупредил. Все верно, «час нечисти» приближается. А предупреждал он для того, чтобы дать понять: кто будет ночью ходить по двору, тот делает это на свой страх и риск. Так у всех странноприимцев здесь принято, потому как частокол частоколом, но иной твари и он не помеха. Я к приближению ночи был готов, моя «вампирка» с оставшимися патронами стояла у меня за спиной, прислоненная к деревянной стене.

В конце концов Лари не выдержала и сказала мне:

– Поговорим? – указав при этом на дверь.

Маша сделала вид, что внимательно прислушивается к спору гномов, которые обсуждали какие-то кузнечно-металлургические дела, а я преувеличенно вежливо показал на выход, подхватив двустволку, – за окном было уже темно.

Отошли под навес сарая для сена, возле которого и остановились. Пахло навозом и свиньями, посреди двора лежали два спущенных с цепи лохматых пса. В наших краях на собак внимания не обращают – на людей они даже не лают. А вот нечисть чуют почти всегда, для чего их и держат.

– Объяснись, – сказала Лари, сложив руки на груди и набычившись.

Тюрбан она снова намотала, а то бы ее рожки прямо на меня уставились, будто тифлингесса бодаться собралась. В глазах у нее опять начал разгораться зеленый огонек, который на этот раз почему-то меня не впечатлил.

– Мне объясняться? – усмехнулся я. – Пока командую этим отрядом я, объясняться будешь ты. Когда ты к нам примкнула, ты не протестовала против того, что я у руля. Так что объясняйся.

При этом я еще и фамильярно ткнул в нее указательным пальцем.

– Это в чем? – даже чуть отшатнулась она.

Видать, с этой точки зрения она над проблемой пока не размышляла. А вообще-то не мешало бы подумать. Думать вообще полезно – меньше глупостей делаешь.

– Ты примкнула к нам, но со своей собственной целью. И в какой-то момент ты поставила всех под угрозу, своими делами занимаясь, – заявил я.

– Это не свои дела, – неожиданно спокойно ответила она. – Иган – отступник. За ним кровь. Он убил одного из сородичей, после чего ушел служить колдуну без согласия Совета ордена. Это преступление.

– И? – кратко подтолкнул я ее к продолжению речи.

– И в таких случаях орден посылает одного из лучших воинов покарать отступника, – продолжила она. – Назначает его палачом. Палач вызывает преступника на поединок, и тем свершается правосудие.

– А если преступник победит палача? – заинтересовался я таким способом совершения правосудия.

– Значит, боги удачи покровительствовали ему, и орден принял неправильное решение. Но чаще удача покровительствует палачу, – ответила Лари. – Я ждала Игана в Великореченске, изображая любовницу Василия, но произошло то, что произошло, и мне пришлось менять планы на ходу. Я отправилась с вами.

– Чудесно! – кивнул я, дослушав. – А теперь скажи, какова была цель моего отряда? Покарать Игана строго по тифлинговским правилам? Или какая другая? Оставаться и смотреть на вашу драку было самоубийством, мы бы оттуда не выбрались. Счет шел на минуты, нас уже начинали блокировать. А бросить тебя было бы подлостью – ты одна из нас. Значит, ты предлагала нам коллективное самоубийство в целях сохранения твоего палаческого реноме. Чтобы твой орден хорошо себя чувствовал. Умно!

– Вы отпустили Пантелея, – сказала она. – Ваше дело было закончено. Закончено в том виде, в каком вы его закончили. Вы выполнили все, что предназначили себе. Лишь после этого я вызвала Игана на бой. А ты… у меня даже слов нет…