Кирилл Клеванский - Путешествие на восток

Жрец спросил в третий раз и девушка буквально услышала в своей голове звон настенных часов Сантоса, мерно отбивающих свой неостановимый, безжалостный и равнодушный ритм. С громким скрипом, неслышимым ни для кого, форточка в клетке задвигалась, и птичка все мрачнела и мрачнела, сердце билось медленнее, а руки крепчали. Проклятый жрец, подарив надежду, мгновение позже её забрал.

Тут Ламия поняла, что у неё щекотятся мыски ног. Какая дурацкая мысль у невесты, стоявшей перед алтарем. Девушка посмотрела вниз и заметила, что края её пышного платья, выполненного в западном стиле, подрагивают, словно на ветру. Вдруг заколыхались красная ткань, над головой у трех людей, а по залу прошелестел шепот ветра, чуть напоминавший насмешку. Тут, за закрытыми на дубовый засов, храмовыми дверьми послышались какие-то крики, потом глухие удары. Разумные начали подниматься со своих мест, оборачиваясь ко входу. Жрец замер, и любой, кто посмотрел бы на него, решил что мгновение и богослов лопнет как воздушный шарик.

Смолкли крики людей, исчезли глухие удары, не слышно было звона стали, лишь сильнее разгулялся ветер в зале, лишь отчетливее слышалась его насмешка. Наверно сейчас должна была подняться волна шепотков, какое-то волнение или даже паника, но ничего этого не было. Будто натянутые струны в ожидании пальцев тенеса, гости ждали, смотря на дверь. Дубовые засов задрожал, как задрожали и витражи, и все что могло дрожать и дергаться. Шелестели гобелены, платья, тюрбаны и шляпы, дрожали подсвечники и священные свитки, даже мозаика, казалось, неслышно подрагивала.

Потом был оглушительный треск, сравнимый с тем, который издают подломленные городские ворота. Дубовая балка, лежащая на стальных петлях, разломилась как щепка, и рухнула в проходе. Открылись двери. Там, среди груды тел, дышащих но пребывающих явно в бессознательном состоянии, стоял некто. Некто был высок, широк в плечах, но фигуру его скрывал черный плащ, из под которого виднелся черный наряд Имперского кавалериста. Черные ботфорты, черные штаны, черные перчатки на руках, черная рубашка, черная кожаная жилетка и черная широкополая шляпа вестника, которую вполне можно использовать вместо покрывала. Лица не было видно, как и фигуры. Но из под развевающегося на смешливом ветру плаща, виднелись черные ножны с саблями и витые рукояти, и даже они внушали опаску, которую не внушит и рассерженная гадюка. В светлый храм, похожие на белое полотно, вдруг проник кусочек ночи, черная клякса.

— Фейс-котнроль больно жесткий, — прозвучал почти елейный голос. Некто двумя пальцами взялся за полу шляпы, держа другую руку на гарде оружия. Незнакомец чуть надвинул шляпу на глаза. — Честных людей не пропускают. А ведь так хотелось посмотреть на Алиатскую свадьбу, говорят то еще зрелище.

Народ настолько ошалел, что не сразу понял, что человек с запада, говорит на восточном языке. Свободно, но с легким акцентом. Единственным, кто не ушел в астрал, был жрец.

— У тебя, странник, есть возражения? — спросил он, задыхаясь от непонятно откуда взявшейся гордости.

— А то, пузан, конечно есть, — человек в черном прокашлялся и набрал в грудь воздух. — Дамы и господа, по какому праву, женим обрученную девушку?

Народ начал приходить в себя, послышались шепотки, медленно подбиралась стража, Султан и Визирь, казалось, сейчас прожгут незнакомца взглядами. Но никто не смел вмешиваться в ритуал, пусть и пошедший по какому-то безумному сценарию.

— Что ты имеешь ввиду, странник? — продолжал жрец.

— Вот что, — ловким движением, незнакомец вытащил на свет два обручальных браслета. — Лови, — крикнул он и метнул полоску металла девушке у алтаря. На одних рефлексах, Лиамия выронила чашу, расплескав по полу кровь и забрызгав ею платье. В руках она держала тот самый браслет, который убедил её надеть один наглый варвар с севера. Впервые за день, на лице красавицы появилась улыбка. — Этот браслет, — не унимался северянин. — Прекрасная тори приняла от меня почти пол года назад. Приняла по своей воле, никто её не заставлял. А, как известно всем и каждому, ни один человек, иной разумный, или бог, не имеет права разрывать помолвку, кроме заключивших её людей. Ну а уж про женитьбу с другим или другой, речь и вовсе не идет.

— Все было так, дитя? — обратился жрец к выпорхнувшей из клетки птичке.

Ламия повернулась к ошалевшему отцу, и столь же шокированному Султану, потом к радостной матери и смеющемуся младшему брату. Девушка посмотрела на держащегося за шляпу глупого, неотесанного варвара, который, к тому же, еще и плохо танцует. Потом на разгневанного Асиала и на столь же раскрасневшегося, играющего желваками, Эзема. Всего мгновение и девушка закрепила браслет на запястье.

— Да, — ответила она.

— Я признаю сей обряд оскорблением Ифары! — вдруг резко вскрикнул жрец. — Богиню пытались обмануть! Непростительно! Богохульство!

— Жрец, — тихо произнес Султан и начавшиеся было крики в зале, смолкли.

— Кто ты такой?! — вдруг раненным силхом взревел несостоявшийся муж и приемный сын Визиря. — Скажи мне кто ты! Чтобы я смог вырезать твое поскудное имя на твоем же надгробном камне!

— А я не представился? — казалось, варвар совсем не боится пламенных шаров, летающих вокруг шархана огня. — Ох, простите мне мою неловкость.

Один театральным движением, человек сбросил с себя шляпу, выкидывая её в воздух. Мия, да, теперь она так могла себя называть, была готовы фыркнуть и засмеяться. Уж без чего не может обойтись её компаньон, так это без театральных эффектов.

— Ты?! — теперь уже взревел Визирь. — Да как ты посмел безродный червь!

— Брат мой, ты знаешь его? — спросил Султан.

— Да, повелитель, — склонился второй человек страны. — Это телохранитель моей дочери, привезший её из Империи. Он лишь безродный наемник, и я уверен что он не может вмешиваться в ритуал.

— Жрец? — правитель страны повернулся к богослову.

— Богам безразлично происхождение, — покачал головой надутый шар. — Но мы все еще не слышали имя жениха Лиамии Насалим Гуфар.

Кажется, народу было уже все равно на что смотреть, на свадьбу или на развернувшийся спектакль. Возможно, спектакль им нравился даже больше. А уж как бесновались послы, такой сенсации они не ждали от, казалось бы, скучной свадьбы. Лишь один Султан сохранял каменное выражение лица, а в глазах его блестело любопытство.

— Он ей не жених! — гаркнули трое — два мага и Визирь.

— Да уж, никогда не собирался быть женихом, — с тонной язвы и насмешки, произнес варвар. — Многие слышали обо мне как о Безумном Серебряном Ветре. Признаю — имечко так себе, даже у меня от него уши в трубочку заворачиваются. Ну а зовут меня. Что ж, позвольте представиться, — северянин откинул полы плаща и поклонился в лучших традициях аристократии. — Кронгерцог Тим эл Гериот, глава рода Гериотов, ходящих среди демонов.