Кирилл Клеванский - Путешествие на восток

— Сядь, болезный.

Я сел, кривясь от боли.

— Скажи мне, шархан с запада, к земле давит? — спрашивала она.

— Да, — отвечал я.

И тут бабка рассмеялась, таким старческим, кряхтящем смехом, не внушающим ничего радужного и приятного.

— Сердце человеческое — оно завсегда такое. Тяжелое. Привыкай, Имперец, теперь с сердцем будешь жить, а не с пустотой в грудине. Тяжело тебе будет, привыкать придется.

— Чего? — спросил я, не совсем понимая суть происходящего.

— Чего-чего, — передразнила. — Глуп ты, хоть и с умными глазами. Говорю — сердце болит у тебя, да вот только исправить это ни один маг не может. Разве что некроманта попросишь, чтобы он тебя убил, а потом в зомби превратил. Вот тогда ничего ощущать не будешь, жить и думать, правда, тоже.

— Не понимаю…

— А чего тут не понять. Раньше ты, видать, без сего важного органа жил, только как — мне сие не ясно. Я твоего лица не знаю, а уж значит безжалостной тварью, ты точно не прослыл. А вот как без сердца тварью не стал, сие уже загадка для богов.

— Да что вы со своим «сего», «сие», — вспылил я поднимаясь на ноги. — Что посоветуете в качестве лекарства.

Бабка опять рассмеялась, я начал закипать, в груди легче не становилось.

— Ой не могу, с виду рослый муж, воин, а вопросы как у безусого юнца, — распалялась бабка, держась за бока. — Демон бродячий. Жил без сердца, вдруг его обрел, тут радоваться надо, а он лечиться собрался. Нет лекарства от того чтобы человеком быть, нет и не будет такого. Разве что смерть.

— Тогда что, полюби меня темные богини, мне делать?! — взорвался я.

— Думать, шархан. Думать, почему у тебя заболело то, чего раньше никогда не было. А еще лучше — из-за чего, или из-за кого.

Я замер, а потом сильно ударился головой о стену. Не помогло. Значит действительно не ментальное проклятье, а так было бы хорошо, если бы оно.

— На это все, — прошептал я, проходя к двери, даже не оборачиваясь на заливавшуюся смехом старуху. — Только один ответ. Слишком хорошие книги я в детстве читал. Слишком много там было глупости. И сам я поглупел.

Я почувствовал на губах металлический привкус крови, потом запил его водой из стоявшего кувшина. Привкус не пропал. Я горько усмехнулся, вспоминая как почти десять лет назад, одному мальчишке, странник, закутанный в темным плащ, предложил выбор. Либо выпить отвар с металлическим привкусом, привкусом крови, или умрет. Что тогда должен был выбрать парнишка? Никто не знает. Но он выбрал отвар. Я нашел свое лекарство и вышел вон. На улице было тихо.

Я постучал в дверь. В уже третью дверь за эту ночь. Первой, как вы помните, была обитель целительницы, где я так и не получил от неё помощи, но сам нашел свой ответ. Вторая, была дверь дорого винного магазина, в котором я обменял чек, на бутылку лучшего коньяка, который можно найти в этом мире. Сдачи осталось ровно три монеты. Символично. И вот теперь третья дверь. Это был второй этаж самой крупной таверны в Мукнамасе, где останавливаются самые богатые и видные люди с этого, да и других материков.

Открыл мне рослый, рыжий парень, с заспанными глазами. Когда он увидел меня, то хлопнул себе по лицу и процедил непечатное выражение.

— Как ты нас нашел? — прорычал Дирг.

— Это было несложно, — пожал я плечами.

— А надо чего?

— Поболтать о том, о сем.

— От оно как. Сначала измордовал друзей до состояния посетителей больниц и госпиталей, а потом поболтать приперся.

— Нелегкая доля друга обязывает, — трагично вздохнул я.

— А если бы некий Дирг ним Гийом, был бы не один? — прошипел рыжий, понахватался у Норманн.

— Вряд ли Лизбет будет ночевать в твоей постели без браслета на руке.

— А если бы здесь была другая?

— Тогда бы я решил, что тебе хозяйство не дорого. Потому что, небезызвестная Лизбет, тебе бы его оторвала на следующее же утро.

— А если я не хочу с тобой разговаривать в четыре часа утра?

Я лишь достал из-под плаща бутылку с коньяком и поводил её перед носом друга. Тот следил за емкостью, как кот за дразнилкой на ниточке.

— Это тот самый? — прохрипел рыжий.

— Тот самый, — кивнул я.

— Демоны, Тим, почему ты еще на пороге?!

Я на мгновение испугался что этот возглас разбудит весь этаж, но пронесло. Дирг пропустил меня в просторную комнату с широкой кроватью, круглым столом и двумя шкафами. Гийом высунул голову в коридор, огляделся, а потом аккуратно запер дверь. Я уселся за стол и поставил на него бутылку. Друг вытащил из сумки две жестяных походных кружки, совсем не подходящих аристократу, пусть и бастарду, потом, уже из другого мешка, вытянул краюху немного черствого хлеба, мешок сухарей, нож и вяленное мясо.

Пару минут мы соображали закуску, а потом разлили напиток и немного пригубили. Демоны, он стоил каждого потраченного на него золотого, это был непередаваемый вкус. Такой, какой и должен быть у напитка за девяносто семь золотых монет. Такой, какой делают только гномы в своих подземных царствах, где в вечной борьбе с Темными Эльфами и иными тварями, закаляется не только сталь.

Потом мы начали говорить, вот только это был весьма странный разговор, так как в комнате не прозвучало ни единого слова. Лишь мерный хруст сухарей во рту, скрежет ножа, разрезающего жесткое мясо и бульканье коньяка, переливаемого в стаканы, а потом и в глотки. Так продолжалось довольно долго и разговор был интересным, хоть я и понятия не имел о чем он. Наверно и вправду, безумие. Через час, в бутылке не было и половины, а нам было уже довольно хорошо. Хорошо настолько, что можно было продолжить вслух наш молчаливый диалог.

— Наверно, — вздохнул я, покачивая кружку с янтарной жидкостью. Действительно янтарной — будто его кто-то растопил и плеснул в жестянку. — Завтра я стану врагом для половины этого мира.

— Ты умрешь, — спокойно ответил Дирг, с точностью до жеста, копирующий мою позу и действия.

— Скорее всего, — согласился я.

— Не боишься смерти?

— Не боюсь.

— Все боятся, — хмыкнул рыжий.

— А я не боюсь, — со хмельным вызовом в голосе, возразил я.

— Многие так говорят, — гнул свою линию Гийом.

— Я не многие. Смерь это не страшно, друг. Когда ты умираешь, тебе просто не становится, так же как не становиться ничего вокруг. Умирать не страшно — страшно жить мертвым.

Мы налили, выпили, закусили, громко втянули носами воздух. Я закинул ноги на соседний стул и блаженно расслабился. В открытое окно дул свежий ветер, непонятно откуда взявшийся на этой сковородке, под названием Алиат.

— И как её зовут? — все так же спокойно, спросил друг.