Павел Корнев - Там, где тепло

Ну что ж, насколько понимаю, подтверждение личности Казанцева прошло успешно. А значит, наши шансы выбраться из этой передряги несколько повысились.

Вздохнув, я перебрался на лежак Марины и тихонько потеребил ее за плечо.

– Чего? – отозвалась рыжая.

– Мы сейчас в нормальном мире находимся…

– Ну и?

– Ты можешь остаться. Это мы с Напалмом без магии загнемся, а тебе-то какой резон возвращаться?

– Изыди, змей-искуситель, – отмахнулась Марина. – Не начинай даже лучше.

– Почему?

– Так нельзя. У меня свои обязательства есть.

– Забей.

– И во-вторых, кто меня тут оставит?

– Договорюсь.

– Не надо! – прошипела рыжая и отвернулась.

Отчаявшись ее переубедить, я только покачал головой и решил, пока есть время, попробовать подбить на взаимовыгодное сотрудничество кондуктора.

– Слушай, Игорь, – перебрался я к нему, – так как насчет небольшого левака?

– В сложившихся обстоятельствах, – тяжело вздохнул Фомин, – отклонять такое предложение было бы не слишком умно, да?

– Разделение труда – великая вещь. Узкие специалисты рулят. Ты тащишь, я продаю. И у тебя время нормально отдохнуть будет, и я за счет эксклюзивных предложений клиентскую базу расширю.

– Договорились.

Успокоившись, я вернулся на свое место, но сон не шел, а когда только-только удалось задремать, о нас вспомнили, и караульные принесли три миски с перловкой, железные кружки и термос с горячим чаем.

Вяло поковырявшись вилкой в каше, я отставил миску, выпил чай и попытался взять себя в руки. Не то чтобы особо нервы расшалились, просто чем дольше находился в палатке, тем сильнее становилось не по себе.

Надо было двигаться. Куда-то идти. Бежать. Да хотя бы и ползти. Главное – не оставаться на одном месте.

Как акуле для дыхания необходимо все время находиться в движении, так и моему отрезанному от магического поля сознанию требовалось постоянно получать новую информацию.

Поэтому, когда заглянувший к нам караульный вызвал меня на допрос, я выбежал на улицу чуть ли не вприпрыжку. Наконец-то, наконец-то хоть какие-то новые ощущения!

Немного поплутав по лагерю, конвоир указал на палатку с красным крестом; откинув полог, я шагнул внутрь и невольно дернулся, словно от резкого удара в нос. Из глаз потекли слезы, в голове зашумело, а крохи витавшей в помещении магической энергии начали жечь сознание крупицами раскаленного металла.

– Сейчас пройдет, – предупредил Скользкий.

Предупредил он, разумеется, вовсе не меня – а то я не знаю, что сейчас пройдет? – а того самого прилетевшего на вертолете мужчину, успевшего сменить кашемировое пальто на более подходящий обстановке армейский бушлат. Находившийся тут же Казанцев моей болезненной гримасе нисколько не удивился.

Я помотал головой и, немного очухавшись, подошел к лежавшему под капельницей пироманту. Напалм по-прежнему находился без сознания, но дыхание у него выровнялось, да и лицо перестало цветом напоминать прокисшее молоко. А все благодаря странному прибору, усиленно качавшему в пространство магическую энергию.

– Да, – кивнул заметивший мое удивление Лед, оказавшийся таким же лысым, как и пиромант, – это бласт-бомба.

– Она не рванет? – поежился я, прекрасно представляя возможные последствия единовременного выброса закачанной в накопитель энергии.

– Нет, накопитель полностью экранирован, – улыбнулся Скользкий. – Мы эти штуки специально для реабилитации переходящих с той стороны уников и колдунов используем. Заряда как раз до открытия окна хватит.

– Это вы замечательно придумали, – разминая пальцы, поморщился я из-за начавшего расползаться по телу покалывания.

– И не говори, – кивнул Лед и указал на прибывшего в лагерь мужчину. – Мы уже почти во всем разобрались, но Владимир Николаевич хочет задать тебе пару вопросов.

– Собственно мне больше интересно услышать рассказ целиком, – поправил парня Владимир Николаевич. – Желательно с самого начала…

– Да не проблема, – пожал я плечами, усевшись рядом со стоявшим в изголовье пироманта чемоданчиком. Находиться здесь было одно удовольствие; магическая энергия накатывала легкими волнами, и совершенно не хотелось никуда уходить. – В общем, мне по состоянию здоровья потребовалось покинуть Форт…

– Дабы избежать острого переизбытка свинца в организме? – догадался Лед.

– Именно. И люди, с которыми я работал, предложили плевую работенку.

– Кто именно? – немедленно уточнил Владимир Николаевич.

– Некто Гамлет и Илья Степанович Линев. – Я отметил для себя, что эти имена никаких вопросов не вызвали, и продолжил: – Но задачу ставил отец Доминик из «Несущих свет»…

Поначалу мой рассказ вопросов не вызвал, и только потом, хорошенько все обдумав, Владимир Николаевич поинтересовался:

– Вы уверены, что Нагаева и Куренкова устранили горожане?

– Это единственное разумное объяснение.

– А у этого Крестовского, – задумался Лед, – шрамы как две пересекающиеся линии?

– Нет, просто левая щека исполосована, – покачал я головой.

– Можешь его описать? – попросил парень, а выслушав меня, досадливо махнул рукой. – Ладно, проехали. Похоже, не он.

– Виктор Борисович, вы что скажете? – уточнил делавший какие-то пометки в блокноте Владимир. – Почему Доминик решил привлечь к этому делу постороннего?

– У нас сорвалась последняя операция, – признался Казанцев. – Группа, которая должна была встретить перебежчиков-кондукторов, просто пропала, и те вернулись в Северореченск. Всей информацией обладали только Куренков, Нагаев и я, поэтому возникла мысль о предательстве.

– А на самом деле вас переиграли горожане… – Владимир Николаевич поднялся на ноги и поморщился. – Но Хозяин уверен, что его людей переманили в Форт, и это чревато серьезными осложнениями.

– Да прям! – фыркнул Лед.

– Не скажи, – покачал головой Казанцев. – Нам еще торговой войны не хватало…

– С другой стороны, одного кондуктора завербовать все же удалось, – пожал плечами Скользкий. – Да и разведывательную ячейку горожан вскрыли…

– Вскрыть мало, – кровожадно улыбнулся Виктор Борисович, – надо ее ликвидировать.

– За этим дело не станет.

– Ладно, – подошел ко мне Владимир Николаевич, – не будем вас больше, Евгений Максимович, задерживать…

– Вы когда к окну отправить нас планируете? – немедленно поинтересовался я.

– Через три часа, – глянул Скользкий на часы. – Тут недалеко, а окно самое раннее откроется в начале десятого.

– Тогда я лучше здесь побуду, – заявил я. – Иначе могу и не дотянуть.

– Оставайся, – разрешил Владимир Николаевич и окликнул уже направившегося на выход Казанцева: – Виктор Борисович, я на минуту задержусь, а потом уже спокойно пообщаемся.