Андрей Лавистов - Нелюди Великой Реки. Полуэльф
Но самой несъедобной из всех рыб выглядел рыцарь Бонс Ингельмийский, в красной-то льняной рубахе с синими ластовицами за одним из центральных столиков! Мимо не пройдешь! Многоцветный тканый пояс рыцаря сделал бы честь любой деревенской ярмарке, новые смазные сапоги распространяли острый запах дегтя, на боку висели казацкая шашка, серебряный кинжал и огромный маузер в лакированной кобуре красного дерева, служащей прикладом. Основательная кобура! Еще бы топор заткнул за спину, так вообще! Волосы Бонс расчесал на прямой пробор, бороду распушил, отчего башка его стала какой-то квадратной. От обильной еды и выпивки лицо «рыцаря» раскраснелось, но глаза отнюдь не были мутны, наоборот, на фоне красной рожи они как бы посветлели, появилась в них такая опасная прозрачность, которую можно заметить перед удачным выстрелом в глазах убийцы… Я в очередной раз удивился ловкости мужика. В костюме, привычном для дворян, с таким арсеналом он был бы смешон, но в своей рубахе-голошейке казался представительнее многих тузов, восседающих за столиками. Впрочем, и Бонс был не один: напротив него сидел непритязательной внешности лысенький человечек, маленького роста, с маленьким же круглым пузиком, в сюртуке мышиного цвета, немного похожий на побритого для отправки в места не столь отдаленные Наполеона Бонапарта, и, щурясь, оглядывал ресторан покровительственным взглядом. Маргиналов с ружьями и плохо одетых фанатиков «старой веры» рядом с Бонсом не наблюдалось, из чего я сделал вывод, что сидит с ним не соратник, а, скорее, инвестор. Заведение-то как раз для таких встреч: пыль в глаза пустить, чешуей блеснуть… Похоже, именно этим было вызвано спонтанное решение Бонса «продемонстрировать» меня этому дядечке. Как объяснял мне бухгалтер из Академии, бухгалтерия должна быть тройной: для инспектора, для инвестора, ну и для себя, конечно. Инспектировать Бонса рановато, а вот вкладывать в него — самое время!
— Падай! — Бонс указал на стул, а я отметил, что, по крайней мере, он не изменил манеры выражаться. — Это сын Лиинуэля Огненного, полукровка! — представил он меня,
Бонапарт, как я окрестил «инвестора», посмотрел на меня с прищуром, потом спросил, безо всякого интереса:
— И что же, вся коллекция папаши досталась вам, полностью?
Я не знал, что ответить, потому что ни о коллекции, ни о «папаше» был ни слухом ни брюхом. Горделиво вскинув голову, я не удостоил «инвестора» и взглядом, зловеще прошептав при этом Бонсу:
— Отойдем, потрещать надо!
И тут же с улыбкой повернулся к собутыльнику «рыцаря»:
— Вы позволите?
Бонс бросил на своего приятеля умоляющий взгляд, типа, «сумасшедший, что возьмешь!», и мы с ним вышли во внутренний дворик ресторана, утопающий в зелени. Деревья, правда, в кадках, но газон сделали нормально, не придерешься. С серым песком улиц Гуляй-поля этот внутренний дворик составлял сильный контраст.
— Не сердись, Петя! — нападение — лучшая защита, а повинную голову меч не сечет. — Куда делся сын этого Лиинуэля, ума не приложу! А он мне позарез нужен!
— Слушай, Бонс, перед вампирами мы комедь разыграли на «отлично», но сейчас ты за рамки перешел конкретно! Мне не улыбается влезть в ваши разборки, стать самозванцем, а потом ответить за это перед «большими пацанами»!
— Брось, Петя, отвечать ни перед кем не придется! Этот парень уже проиграл и пропил пол-коллекции, и это всем известно! Будут лезть, ори «Лаве нанэ!», скандаль и посылай всех на… Вполне в духе сынка этого!
— Коллекции чего? — сумрачно спросил я Бонса, понимая, что «рыцарь» отнюдь не считает, что втравил меня во что-то нехорошее. Ощущение, что все для него игрушечки!
— А? Да не бери ты в голову! Мамой клянусь, никому ни ты, ни он, ни еще какой полукровка даром не нужны! Так, понты дешевые! Серьезные люди все в курсе, никто тебе претензий не предъявит! Случись чего, вали на меня, как на мертвого!
— Не премину, — заверил я Бонса, и повторил вопрос, — Так что за коллекция, я спрашиваю?
При этом я слегка надвинулся на «рыцаря», нащупывая в кармане кистень. Вряд ли получилось угрожающе, но Бонс все же ответил:
— Да остынь ты, Петя! Безделушки всякие, амулеты какие-то старые, чуть не ком земли и протухшее гнездо воронье, червяки ползают, гадость, тьфу! — тут «рыцарь» сплюнул на какой-то бонсай, или не знаю уж, какое карликовое деревце в кадке.
— И по бхут-ариру тоже ползают? — ядовито уточнил я, начиная догадываться, кого искал Пантелей. Если хоть еще один колдун уровня Пантелея этого сына Лиинуэля ищет, то все это не игрушечки, как Бонс говорит! Нам такого счастья не надо!
— Что за бхут-арир? — вид у Бонса был честнейший, но этим меня не провести!
— А амулет это магический, который проиграл твой… как его зовут-то?
— Да не знаю я… — Бонс, кажется, был смущен. — И никто не знает! Узнаешь, скажи, денег заработаешь!
Я чуть не поперхнулся от такой наглости.
— Время, Петя, человек ждет, выпьешь с нами, хлеба кусок съешь! Угри копченые, устрицы самолетом доставлены, вкуснотиш-ша страшная!.. Не говори только, что ты не сын Лиинуэля, все равно не поверят: он всегда свое родство отрицает, не любит, чудак, известности!
Мне показалось, что Бонс лицемерит, но бежать и доказывать какому-то Наполеончику, что я не я и лошадь не моя, и фамилиё моё вовсе не «Лиинуэль-швили», а просто Корнеев, совершенно не хочется. Самому-то Бонсу плюнь в глаза — все божья роса, да и после истории с вампирами, где он проявил себя просто здорово, нет у меня сил с ним воевать. И вот ведь зараза, переодеться успел! А я, если бы не половичок, так и был бы…
Не успел подойти к столу Бонса, как его товарищ снова спросил, немного «напирая»:
— А у вас ничего с собой нет, из коллекции?
— Да, кажется, в карманах завалялось что-то, — нарочито небрежным голосом ответил я, выставляя на стол «черных всадников». Только их и успел я стырить из шахматного клуба «лепилы-Ефима». Один «всадник», как раз с нашего стола, раскололся при магической атаке, но остальные, с других четырех столов, были целы.
— Девять всадников… — на лысине «Бонапарта» аж конденсат выступил. — Какой знак…
— Нехороший? — обрадовался я, но толкователь знаков меня не услышал. Знал бы он, кто лучший в мире толкователь знаков, после Карлсона, конечно. Эльфы из Полуденной пущи знают…
— И явятся знаки и знамения, и поднимется знамя четырех богов! — прокаркавший нечто «пророческое» Бонс сиял, как начищенный пятак. — Девять вампиров искали крови рыцаря, и пали! Девять всадников присягнули ему на верность!..
Не удивлюсь, если только что самолично и пророчество придумал. Ему хоть какой знак, всякое лыко в строку пойдет! Пришлось откланяться, пожелав «Билли Бонсу» удачи, пить с «рыцарем» и его мутным приятелем мне не хотелось совершенно. Настроение было отвратное…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});