Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — виконт

— Барон Сигурд дэ Фоссэ!.. Последний раз предлагаем вам появиться, иначе…

Я заставил коня сделать пару шагов вперед, привлекая внимание, вытащил из мешка и бросил на землю меч в красиво разрисованных ножнах.

— Это меч человека, — сказал я громко в наступившей тишине, — который полагал себя великим воином.

После паузы несколько помощников судей бросились к мечу, один сразу же вскрикнул:

— Меч Сигурда!.. Я узнаю его из тысячи!

Меч унесли к столу Уильяма Маршалла, тот посоветовался еще с двоими, такими же знатными и удостоенными, что-то вычеркнули в списке.

Герольд прокричал снова:

— Призываем появиться славнейшего и доблестнейшего барона фон Геккерена…

Я вытащил из мешка и бросил на землю второй меч.

— Не такой уж и славнейший. Насчет доблести тоже один пиар. Передайте наследникам.

Меч опознали, унесли, Уильям Маршалл посматривал на меня с великим интересом. Его помощники судьи черкнули в списке. Трубы протрубили звонко и пронзительно, а когда затихли, герольд прокричал:

— Благороднейший сэр Людвиг фон Лихтенберг…

Он запнулся и посмотрел на меня. Я кивнул.

— А еще барон Прованса, граф Корнуэла и чего-то герцог. И этот не придет. Я его засыпал руинами замка хозяина, которому он служил.

На трибунах — мертвейшая тишина, везде вытаращенные глаза и черные дыры разинутых ртов. Среди южных рыцарей произошло движение, несколько человек подались вперед, жадно вслушивались. Судьи, уже не удивившись, укоротили список, подали знак герольду. Тот прокричал, одним глазом не выпуская меня из поля зрения:

— Герцог Клондерг, гранд Кастилии, великий и сиятельный князь Нортляндии…

Я вскинул руку, прерывая перечень чинов и званий, сказал громко:

— Этого я вообще разжаловал из рыцарства за недостойное поведение. Да-да, от имени рыцарства, в присутствии множества благородных рыцарей и знатнейших вельмож и прочего народа, что горячо одобрили мое решение.

Герольд спросил довольно глупо:

— Как… как это разжаловали?

— Зарезал, — объяснил я любезно, — как барана. На поединке. Хреновый из него боец! Все прятался за спину своего питекантропа графа Отарка…

Герольд спросил:

— А где, кстати… могучий Отарк? Он тоже обещал быть…

Я отмахнулся, как от комара.

— Этого я всмятку. Как жабу. Чтоб не умничал. Вы же знаете, какой из него умник? Вот его меч. А вот меч этого Клондерга…

Я швырнул на землю мечи. На этот раз на арену вышли Оливер Дензел и кто-то еще из помощников Уильяма Маршалла, которой смотрел на меня с высоты судейской платформы веселыми, совсем помолодевшими глазами. Оливер посмотрел с опаской на мой мешок, его коллега поднял мечи, оглядел задумчиво.

— Да, узнаю. Здесь вот характерная зазубрина, она осталась на мече Отарка, когда он разрубил каменный череп горного великана, тот выступил в отряде сэра Честонха. А это меч герцога Клондерга, лезвие выковано горными гномами в Улиссии, только там такая синеватая сталь…

Из отряда южан несколько пышно одетых рыцарей заставили коней попятиться, обогнули загон и, покинув отряд, стыдливо устроились среди зрителей. Из толпы кто-то улюлюкнул, кто-то свистнул, но стыд на воротах не виснет, а с таким убивцем, как этот Ричард Длинные Руки, лучше не встречаться даже на турнирном поле. Я снова перехватил взгляд Маршалла, старый боец явно наслаждается этой сценой и смакует ее, как дорогое вино, чтобы рассказать дома со всеми подробностями.

Оливер мягко улыбнулся.

— Сэр…

— Да? — ответил я любезно.

— Сэр Ричард, — произнес он в нерешительности, — похоже, нам больше некого ждать.

На трибунах послышались одобрительные крики, всем не терпится увидеть пролитую кровь, на скамьях и склонах холмов расположились будущие демократы, которые сами и пальчик не прищемят, но обожают смотреть, как бьют других.

Я улыбнулся.

— Рад помочь сократить ожидание.

Оливер кивнул, второй помощник смотрел на меня с опаской, но вместе с тем и с некоторой жалостью. Оливер сказал негромко:

— Возможно, рыцари, чьи мечи вы любезно привезли, вели себя недостаточно достойно, сэр Ричард… Но не могу не заметить, что вы сильно ослабили отряд, в котором придется обнажить мечи! Все эти воины традиционно сражались на стороне нашего королевства, а в стане противника — южане и те, кто считает, что их воины лучше, чем наши.

Я ощутил себя несколько неуютно, чудовищный Отарк был бы хорош рядом, это же целая гора, закованная в стальные пластины, толщиной с танковую броню, я его сумел… остановить только молотом, которым крушил и башни замка. Да и остальные, гм…

— Все, — сказал я как можно тверже, — что Господь делает, делает к лучшему. Он знает, что надо, а мы лишь блуждаем впотьмах даже при ярком свете. Еще Господь сказал: лучше с умным потерять, чем с дурнем найти… Так что давайте сигнал. Постараемся не посрамить… и костьми, как говорится в песне, положить всех недругов…

С высоты судейского кресла сэр Уильям Маршалл напомнил царственным басом:

— Это лишь турнир, сэр Ричард! Недругов здесь нет. И вообще нехорошо быть таким кровожадным. Это запрещено церковью.

Глава 12

Победа достанется легче, если в самом начале спора показать слабому, что ты много сильнее, чем есть, а сильному, что много слабее. Я распускал перья, выдвигал нижнюю челюсть, старался смотреть орлом, однако, когда из нашего отряда ко мне протолкался барон де Бражеллен, я инстинктивно сгорбился, сделал несчастное лицо.

Он вскричал натужно радостным голосом:

— Мы уж не надеялись, что вы возглавите наш отряд, сэр Ричард!

— Почему?

— Да слухи всякие, — сказал он уклончиво. Посмотрел на мою посадку, брови поползли вверх. — Что-то случилось, сэр Ричард? Где ваш щит?

Я поморщился, сказал надтреснутым голосом:

— К сожалению, левая рука отказала.

Он воскликнул:

— Как так?.. Неужели та пустяковая рана столь серьезна для такого героя…

— Пустяковая? — спросил я зло. — Едва-едва не склеил ласты. В смысле, чуть не сдвинул шпоры. Но хоть и выкарабкался, но рука как деревянная… пальцы могу сгибать-разгибать, но даже фигу не сверну, а куда уж удержать щит…

Он приятно удивился:

— Неужто станете сражаться одной рукой?

— Конечно, — ответил я убежденно. — Разве есть что красивше, чем погибнуть во цвете лет, будучи продырявленным здоровенным копьем?..

— Да, — ответил он неуверенно, — да, конечно. Тогда о вас сложат баллады.

— Этого и добиваюсь, — заверил я. — К этому и стремлюсь! Иначе зачем и жить?