Мария Орлова - Ведунья

— Настоящие мужики думают, прежде чем рот открывать, — Хрут одной рукой ухватил парня за горло и поднял над землей, а второй ударил.

— Будь добр, милый человек, поставь этого засранца на землю, — раздалось у Хрута за спиной. Хруту пришлось повернуться, чтобы посмотреть, кто это сказал.

— Начальник городской стражи, Всемил, — представился говорящий. — Поставь, а то придушишь ненароком, проблемы будут.

Хрут со стражей спорить не стал и хватку ослабил, шутник грохнулся на землю и, скуля, поспешил отползти прочь.

— Силен, — кивнул Всемил. — В дружину пришел наниматься?

— Думаю пока, — ответил Хрут.

— Думай-думай, только постарайся порядок не сильно нарушать, — попросил стражник и пошел дальше по своим делам.

— Постараюсь, — улыбнулся Хрут, а про себя подумал, что в других городах за подобное ему не раз серьезно отвечать приходилось и не волновало стражу, что он честь свою защищал, а тут…. Хороший город.

— Ты молодец, — подошел к Хруту Дракон. — Тебе Варвара порекомендовала сюда приехать?

— Нет, — покачал головой Хрут. — Ну, надо же, — с теплотой подумал он: — Варвара. Чем не хороший знак? — а вслух спросил. — Ты сам здесь живешь или в Белом городе?

— Не тут и не там, я далеко отсюда живу. Но здесь мне нравится, а в Белом городе Варвара.

— Опять Варвара, — мужчины не слышали как со спины к ним подошла Синеока. — Только и слышу от тебя Варвара да Варвара, — девушка сердито сверкнула синими глазами.

— Синеока, прелесть моя, — заулыбался Дракон. — Ты просто неотразима, когда сердишься. Я же уже объяснял, что Варвара мне….

— Да-да, Варвара тебе как сестра, — перебила его девушка. — Того ее имя я от тебя все время слышу.

— Ну, во-первых, я Вареньку нежно люблю, — возразил Дракон. — Как сестру люблю, — поспешил добавить он. — А во-вторых, Лавр бесится, когда я ее упоминаю и Радомир тоже.

— Ты гад, Дракон, ты знаешь об этом? — поинтересовалась Синеока.

— Да, прелесть моя, — расплылся в улыбке Дракон. — Лавр мне об этом уже не раз говорил. — Но разве можно упускать такую возможность его позлить? Перестань, так с самого начало пошло, мы оба делали вид, что за Варвару бьемся, но сейчас Варвара мне сестра. Ему кстати тоже, но мне по настоящему, а ему так, на словах.

— Ты врешь и даже глаз не отводишь, — все еще злилась Синеока. — Я не верю ни единому твоему слову.

— Синеока, милая, — обнял девушку Дракон. — Ну, хочешь, я тебя с ней познакомлю?

— Познакомишь? — Синеока даже перестала вырываться из объятий любимого. — А вот хочу.

— Прекрасно. Давай только пообедаем сначала, неохота лететь на пустой желудок, — и Дракон потащил подругу в ближайший трактир, напрочь забыв о Хруте.

— Дриады, кентавры, да еще и драконы, — подумал Хрут. — Это место нравится мне все больше.

Пообедав, Хрут отправился прогуляться за стены города. Украдкой, чтобы не смущать жителей, полюбовался на поселение кентавров, свернул в лес и снова дошел до Злого озера, а потом побрел обратно.

— Гуляешь, значит, — откуда-то с поля выскочила женщина.

— Гуляю, — несколько растерялся мужчина.

— Нет, вы посмотрите на него, — женщина уперла руки в бока. — Он гуляет. А воевода что тебе велел?

— Воевода? Мне? — совсем растерялся Хрут.

— Ну не мне же. Ладно, погулял и хватит, вон там у березы бери косу и принимайся за работу, а я, уж так и быть, воеводе про твои гуляния не расскажу.

— Простите, но я….

— Марш косить, — топнула ногой женщина.

— Ну, косить так косить, — сдался Хрут. — Отчего бы не помочь, коли так просят, — бухтел дружинник, стягивая с себя рубаху и снимая пояс с оружием, давненько он косу в руках не держал. — Эх — трава ровно ложилась под косу. Хрут ушел уже довольно далеко, когда на луг пришел воевода с несколькими дружинниками.

— Прости, Зоренька, задержались немного, — повинился перед женщиной, отправившей Хрута косить, воевода. — Дела важные не пускали.

— Да знаю я ваши дела, — усмехнулась женщина. — Хорошо хоть одного прислал, славно вон как косит, девки еле поспевают за ним собирать.

— А кто это? — присмотрелся воевода.

— Как это кто? — удивилась Зоря. — Один из твоих молодцев.

— Это не мой.

— Мне кажется, я его в городе видел, — сказал один из дружинников. — У него одного глаза нет, так?

— Так, — Зоряна схватилась за сердце. — То есть ты сказать хочешь…..

— Что это не наш дружинник, — хором ответили женщине.

— Ох, матушка Земля, а я его косить заставила, да ругалась еще, что долго шел. Ой, что ж делать то теперь?

— Сильно ругалась видать, раз он так бодро косить побежал, — засмеялся воевода. — Да не переживай ты так, Зоренька, пойду объясню ему что ошибка вышла, а ты, ну не знаю, покорми его что ли как следует.

— Я покормлю, только объясни ему все и попроси пусть не сердится. А вы, — она кивнула на дружинников, — Живо берите косы и за дело.

— Здрав будь, помощничек, — подошел к Хруту воевода.

— И вам здравствовать, — остановился Хрут.

— Тебя как величать?

— Хрут я.

— А я Большак, воевода местный. Тут, понимаешь ли, Хрут, недоразумение небольшое вышло, тебя за дружинника приняли, а я обещал хозяйке ребят прислать, с покосом помочь.

— Ясно, — улыбнулся Хрут. — Ну да мне не трудно, даже приятно, а то все мечом да мечом махать приходится.

— Ты откуда будешь, Хрут? — поинтересовался воевода.

— С севера я.

— Это я вижу. А с чего родину оставил, насколько я знаю, сородичи твои, разве что в набеги на нашей земле бывают.

— Не все северяне мне сородичи, у нас тоже княжеств много.

— Так отчего же ты от своих ушел? — повторил вопрос Большак.

— Дабы несчастий на родных не накликать, — вздохнул Хрут. — Богов я чем-то прогневал, глаз у меня они в наказание забрали, вот я и ушел, чтобы семья моя не пострадала.

— И что, твои боги, до сих пор злы на тебя?

— Нет, с богами я теперь с мире, видать, верно решил, что уйти надо, а может вину свою искупил.

— Что искупил это хорошо, — кивнул воевода. — В Быстрограде проездом али обосноваться решил?

— Если в дружину меня к себе возьмешь, то отчего бы не обосноваться.

— Может, и возьму, — пожал плечами воевода. — Приходи с утречка завтра да дружинный двор, я на тебя в деле посмотрю. Ежели испытания пройдешь, пойдем к князю, за князем последнее слово будет.

— Приду, — пообещал Хрут и снова принялся косить.

Вечером, когда солнце клонилось к закату, Хруту принесли кувшин молока и краюху еще теплого хлеба. Зоряна долго извинялась за грубость, а Хрут жевал, да только улыбался.