Светлана Быкова - Путь королевы

— Хорошо, ваше величество, не буду, — серьезно ответил паренек и отошел немного назад. Остальные присоединились к нему.

Королева опустилась на колени и закрыла глаза. Она абсолютно не знала, что нужно делать дальше. Но ведь шаманство она как-то услышала, да и Мерилин каким-то образом общается с лесом. Но вот каким?

Иногда, очень редко, когда Эйриэн проезжала под деревьями, ей казалось, что в шелесте листвы она слышит тихие мелодичные голоса, но стоило только прислушаться, как эти голоса исчезали. Может, она просто невнимательно слушала или, наоборот, чересчур напрягалась?

Вот и сейчас она слышала разговор двух солдат о преимуществах меча и недостатках лука, цокот конских подков, шаги марширующего войска, тихое бормотание Лукаса Мирена — все, что угодно, кроме нужного ей голоса природы. Но она была упряма, как стадо кентавров, и готова была сидеть перед рощей хоть до конца эры Осени. Правда, так много времени у нее в запасе не было.

Эйриэн попыталась совсем не слушать, не стараться, просто сидеть с закрытыми глазами, но и тут ее ожидал провал: она чуть было не задремала. Королева не на шутку разозлилась на себя и уже хотела подняться на ноги и сдаться, но ее остановило тихое напутствие Арейона: «Попробуй начать с малого…»

«Легко сказать, с малого — это с чего же? — разочарованно подумала девушка. — Что же в лесу есть такого маленького? Звери? Нет, они бывают и большие. Птицы? Тоже не маленькие. Может быть, насекомые?»

Эльфийка прислушалась к тому, что раньше воспринимала как само собой разумеющееся, на что никогда не обращала внимания: к жужжанию пчел, стрекоту кузнечиков, ей даже удалось расслышать шелест крыльев бабочки. Все эти звуки вплетались в шуршание травы, тревожимой ветром, и создавали свою мелодию, настолько близкую, родную, как колыбельная, которую мать поет своему неразумному ребенку. А Эйриэн и была тем самым глупеньким несмышленым дитем, которое еще не выросло и не научилось понимать родную речь. И все же она услышала. Она услышала мелодичный голос каждой отдельно взятой травинки, которые пели о том, как прекрасен мир вокруг, как хорошо, что светит солнышко, что бабочки с разноцветными радужными крыльями переносят пыльцу с цветка на цветок, выпачкав свои маленькие смешные хоботки в желтой пудре. Другая травинка пела о том, что по ней ползет божья коровка, на боках которой ровно пять точек. Жалобно взвизгнул кузнечик, умерший под ногой неизвестного солдата.

Девушка удивилась: как же она раньше всего этого не слышала? Теперь она понимала, что была глуха, была неполноценна, и только теперь она узнала, как по-настоящему звучит мир. Ларенхали звучали хором чистых сильных голосов, их мощная громкая песнь разносилась по всей округе.

Королева услышала, но все еще не знала, как передать единорогам зов о помощи. Она ломала голову, прикидывая и так и эдак, и решила начать с самого простого, как ей советовал друг. Если это сработало один раз, то, возможно, сработает и сейчас.

— Помогите, — прошептала она очень тихо, коснувшись зелени руками. Трава всколыхнулась вокруг нее, и тревожный призыв разлетелся волнами по полю от одной травинки к другой.

— Помогите! — дружно грянули ларенхали, когда зов эльфийки добрался и до них.

«Получилось!» — обрадовалась девушка.

— Великие единороги, прошу вас, помогите нам в битве. Если враги придут в Эсилию, то погибнем не только мы, роща тоже пострадает, и вам негде будет жить. Ни я, ни мои предки никогда до этого не просили у вас помощи, но сейчас я взываю к вам: «Помогите»! — Она говорила, и трава под ее ладонями наклонялась то вправо, то влево, сгибалась и выпрямлялась, меняя мелодию прекрасного дня на зов королевы и передавая его дальше. Скоро уже все поле молило о помощи тысячами живых травяных душ.

Ларенхали подхватили клич мощным хором. Если единороги все еще жили в роще, они не могли его не услышать.

Эйриэн поднялась на ноги, только когда последний звук ее просьбы угас в песне радостного утра, которую напевала природа вокруг.

— Ну как, получилось? — нетерпеливо спросил Келл. Королева, обернувшись на мгновение, в ответ лишь растерянно пожала плечами. Она с надеждой смотрела на рощу, но ничего не происходило, все было, как и до ее призыва: шелестела трава под лучами поднимающегося солнца, ларенхали качали своими вековыми ветками, прыгали кузнечики, порхали беззаботные бабочки. Эйриэн, переминаясь с ноги на ногу, опустила голову и сильно, почти до крови закусила губу, чтобы не расплакаться. Ничего не вышло, ничего не получилось, все старания были напрасными, все было зря. Никто не придет, не поможет, никаких единорогов в роще нет.

Литавий бесшумно подошел сзади и обнял ее за плечи. Девушка повернулась и зарылась лицом в ворот его куртки:

— Почему, скажи мне, почему я такая неудачница? Почему война свалилась именно мне на голову? Почему меня предал этэн, который был мне почти как брат? Почему никто не хочет нам помочь?

— Смотри. — Литавий тихонько дотронулся до плеча девушки и вытянул руку вперед, по направлению к роще.

Эйриэн подняла голову, взглянула на восторженное выражение лица вампира, посмотрела в ту же сторону, что и он, и обомлела.

Они выходили из-за ларенхали, или это толстенные могучие деревья раздвигали свои стволы, чтобы пропустить тонких невесомых созданий, сотканных из слепящего света и утреннего марева. Они сияли так, как могут сиять только единороги, их свет не ослеплял, но дарил глазам покой, и всякий, кто видел их, наполнялся безграничной радостью и любовью. Какой глупец придумал, что они похожи на лошадей? Единороги, возможно, и имеют похожее строение тела, но таких легконогих и стройных этэнов язык не повернется сравнить с обычными животными. Даже невероятно красивый Арейон выглядел по сравнению с ними лишь скромной тенью. Шелковистые белоснежные гривы зимних детей ниспадали до самой земли, пронзительно-зеленые глаза сверкали из-под челок. Во лбу у каждого единорога рос перевитый тонкий острый рог жемчужно-молочного цвета.

Все засмотрелись на удивительных созданий, о которых ходило столько легенд, и не сразу заметили, что из рощи те вышли не одни. Единороги были, словно свитой, окружены младшими родственниками — дриадами и фавнами.

Появление неожиданной помощи не осталось незамеченным, солдаты сразу же сбежались посмотреть на столь невиданное зрелище и замерли на краю дороги, затаив дыхание и уставившись на шествие детей леса. Единорогов было всего десять, но их свита была велика. Не меньше двух сотен.

— Меня зовут Саквиэль. Король Вельтиас передает вам братский привет и помощь, — поклонился фавн с густой курчавой каштановой головой и острыми дугообразными рогами. Его голос был низким, а в руках он сжимал двустороннюю секиру огромных размеров.