Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – майордом

– Еще как удалось, – сообщил я. – Все рыцари отмечают вашу отвагу.

– Благодаря вам, сэр Ричард!

– Отлично, – прервал я и, вытащив меч, легонько ударил его плашмя по плечу. – Встаньте, барон Теодорих!.. Ваши родители будут обрадованы и вашим новым титулом, и тем, что у вас земли в далеком королевстве Сен-Мари, о котором они и не слыхали, а ваши завистники будут посрамлены. Поздравляю вас!

Он поднялся, сияющий, не находя слов от счастья. Рыцари окружили и хлопали по плечам, от грохота железа по железу звенело в ушах. Я услышал чей-то довольный рев, похожий на растеровский, насчет того, что по такому поводу надо осмотреться насчет винных подвалов, и гул голосов в поддержку великолепной и такой своевременной идеи.

Я шепнул барону Альбрехту:

– Барон, посмотрите на досуге, какие земли лишились хозяина. Или кто из местных лордов замешан в черных мессах… Не слишком крупных, конечно.

– Сделаю, – ответил он тихо. – Этот юноша в самом деле всегда рвется в бой и всегда впереди. Никто не скажет, что незаслуженно.

– И нам надо показывать…

– Понимаю, сэр Ричард.

– Действуйте, барон. Преданность нуждается в подкормке.

Ко мне вернулись граф Ришар и несколько военачальников, чьи отряды изнывают от жажды ринуться на приступ. Пока они совещались, как будут брать вторую линию укреплений, со стороны города раздались звуки труб. Все повернули головы, я не поверил глазам: над главной башней развевается белый флаг. Вернее, человек там высунулся из верхнего окна и широко размахивает из стороны в сторону белым флагом.

– Сдаются? – спросил граф Ришар потрясенно. – Уже?

– Не понимаю, – сказал барон Альбрехт. Он оглянулся на меня. – А вы понимаете?

Я пробормотал:

– Вроде бы да…

– Что там случилось?

Я развел руками.

– Как я, дурак, не подумал сразу?.. С рыцарями быть, по-рыцарски и выть… В анналах Геннегау будет сказано, что все сражались отважно и доблестно, будет рассказано о чудовищных потерях, которые понесли нападающие, то есть мы, о беспримерной отваге защитников, но диких брабантцев было море, они захватили внешнюю стену… защитники зверски убиты… отвага… подвиги… беспримерная ярость… потом скороговоркой о том, что пришлось сдать город, дабы спасти от резни женщин и детей…

Макс сказал с негодованием:

– Мы не убиваем женщин и детей!

– В историю вписывают то, – сказал я наставительно, – что нужно, а не что было. Они всегда в белом, если читать их хроники. Словом, прекратить все боевые действия, принять их парламентеров.

Граф Ришар с сомнением посмотрел на меня.

– Вы уверены, что будет сдача? Город можно защищать еще долго. А то и вообще отстоять. Я ума не приложу, как его взять!

– Будет, – заверил я. – Они посопротивлялись для сохранения достоинства. Самую малость. За это время отправили просьбу к королю прислать помощь, тот, понятно, даже получить ее не успеет, а эти умники, не дождавшись ответа, имеют полное моральное право сдать город.

Граф Ришар сказал с облегчением:

– Что за подлый народ! Но, конечно, с таким воевать удобнее…

Сэр Растер сказал обидчиво:

– Но как совершать подвиги?.. Просто не понимаю.

– Сэр Теодорих сумел, – подковырнул его барон. – Надо успевать до того, как сдаются! А вы все жаждете нанести последний победный удар.

Я сказал решительно:

– Все! Разговоры потом. Въезжаем в город.

Сэр Норберт сказал быстро и решительно:

– Нет! Первыми войдут мои отряды. Никого не хочу обидеть, но мои маги говорят, что в Геннегау очень уж сильно… ну, пахнет богопротивным колдовством!

Барон Альбрехт спросил ехидно:

– Так и говорят?

Норберт сурово взглянул на барона.

– Сэр Гуммельсберг, я и так половину усилий, которые мог бы направить на что-то полезное, трачу на то, чтобы в моем маленьком отряде священник не замечал нашего мага.

– Вроде бы не замечал, – вставил Альбрехт с той же ехидцей.

Норберт поморщился, но ничего не сказал, поднял взгляд на меня, я молчал, а Ришар, быстро взглянув на меня, сказал властно:

– Вы правы, сэр Норберт. Потом пришлете гонца.

– Если все в порядке, – ответил Норберт сурово.

Он пустил коня вскачь, а барон Альбрехт проводил его долгим взглядом.

– Хочу заметить, – проговорил он хмуро, – назревает нечто сложное и у нас… Это вопрос не к военному гению графа Ришара, а к умению улаживать спорные вопросы сэра Ричарда.

Я поморщился.

– Это у меня-то умение? Дорогой граф, я перенаправляю вам беспокойство барона.

Альбрехт продолжил, будто ничего не слышал:

– Мы все привыкли, что либо маги, либо церковь. У нас там церковь, а маги в подполье, а здесь церкви в руинах, зато маги в чести. Однако в нашем войске сэр Ричард пока что ценой своей отчаянной дипломатии, а также мудрости отца Дитриха как-то удерживает… гм… единство. Боюсь, это скоро кончится. Да вы и сами видите, что это положение шаткое. С захватом столицы военные действия могут кончиться. И что тогда?

Граф Ришар нахмурился и пробормотал озабоченно:

– Вы правы, барон. Начнется уничтожение магов… Не можем же мы чужих истреблять, а своих оберегать?

Я стиснул челюсти, в виски стрельнуло острой болью.

– Начнем решать, – пообещал я.

– Как?

– Пока не знаю, – огрызнулся я. – Наверное, начнем с того, что…

Быстрая дробь копыт и приближающийся легкий всадник спасли меня от необходимости что-то мямлить и прямо на ходу придумывать решение сложнейшей проблемы.

– Конница вошла в центр города! – прокричал он издали. – Передовой отряд занимает дворец и проводит аресты!

Барон поморщился, взглянул на меня с подозрением.

– Аресты?

Я бросил на него укоризненный взгляд.

– Барон, надо ли все называть своими именами? Да, аресты!

– А когда будут из дворца выволакивать трупы?

– Оказали сопротивление, – огрызнулся я. – Барон, я вас не понимаю. Уж не стали вы правозащитником?

– Нет, – сказал он поспешно и торопливо перекрестился. – Ни в коем случае, как вы могли подумать! Просто хочу все предвидеть.

– Все предвидит только Господь Бог, – ответил я сурово. – Поехали!

Геннегау огромен, почти треть нашего войска прошла под его арками, но когда мы наконец въехали в столицу, я подумал, что можно ввести еще половину.

Мы двигались по главной улице, суровые и величественные, впереди десяток рыцарей, так, на всякий случай, справа и слева тоже по телохранителю. Граф Ришар улыбается, ему льстит, что все обращают внимание прежде всего на него: строг и прям в седле, лицо в жутких шрамах, но полно мужественной красоты, седые волосы падают на плечи, густые, как у подростка, и во всем облике видно, что это полководец, герой, умеющий как посылать на смерть, так и сам встречать ее, не дрогнув.