Ольга Романовская - Букет полыни

Всё казалось таким естественным: не приходилось думать, что и как делать, куда деть руки. Мыслей не было вовсе.

За первым поцелуем последовал второй - на этот раз виконтесса коснулась щеки Лагиша. Она не могла оторваться от его кожи, а потом, когда первый порыв миновал, обмякла в объятьях герцога, уткнувшись лицом ему в грудь.

Лагиш коснулся её чепца, провёл пальцами по рассыпавшимся из-под него прядям, потянул за ленты… Теперь ничто не мешало прикоснуться к волосам. Казалось бы - простое действо, но оно доставило Стефании в десятки раз больше удовольствия, нежели все ласки Ивара.

- Вы хотите остаться? - герцог усадил её в кресло и отошёл к столу.

Вместо ответа виконтесса встала и обняла Лагиша. Он накрыл её ладони своими, прошептав: 'Теперь я многое понимаю'.

Стефания едва удержалась от слов: 'Я ваша', просто стояла, обнимая его, лелея разгоравшийся огонёк внутри. Мир сосредоточился только на нём одном.

Наконец герцог отмер, поднёс её ладонь к губам и принялся целовать, поднимаясь всё выше, закатывая рукав платья. Когда он дошёл до локтевого сгиба, виконтесса охнула, почувствовал мириады иголок, пронзивших тело. Живот резко потянуло, огонь превратился в бушующее пламя.

Видя блеск в её глазах, слыша тяжкое дыхание, Лагиш взял со стола свечу и повёл Стефанию к двери во внутренние покои.

Виконтесса толком не рассмотрела спальню герцога, запомнила только кровать, на которой легко поместились четверо. Её занимало совсем другое. Она впервые торопливо расстёгивала рубашку мужчины, покрывала поцелуями его грудь и живот, помогала снять с себя платье.

Герцог не торопился раздеть её, наслаждаясь каждым дюймом открывшейся кожи. Не только целовал, гладил, касался языком и даже посасывал пальцы. Последнее отозвалось у Стефании лёгким стоном: она сама не ожидала, что желание выплеснется через край. Обещав выйти замуж за Ивара, виконтесса безо всякого сопротивления отдавалась его отцу.

Наградив Стефанию очередным поцелуем, Лагиш прижал её к себе, прошептав, что она прекрасна.

Слух виконтессы ласкали всё новые комплименты и нежные слова - а руки герцога уже освободили её от корсета.

Никогда ещё грудь Стефании не была настолько чувствительной, никогда ей ещё не уделяли столько внимания. Соски её затвердели и жаждали, чтобы их накрыли ртом, не только поиграли языком, но и даже, чуть потянув, прикусили.

Виконтесса хотела мужчину, могла хоть сейчас лечь под него, но герцог продолжал сладкую пытку. Перенёс Стефанию на кровать, избавил от чулок и занялся ногами. Виконтесса вынуждена была дышать через раз и покусывать губы, накрыв ладонями грудь. Не выдержав, принялась робко ласкать себя.

Нижняя юбка, чулки, подвязки, пояс уже валялись на полу, рядом со штанами герцога, а Стефания, не помня себя от страсти, по собственной инициативе занималась тем, что всегда ненавидела. Ногти впивались в ягодицы Лагиша; губы и язык стремились доставить удовольствие. Затем к ним присоединились руки.

Стоя на коленях, виконтесса пробовала на вкус его член, стараясь не обделить вниманием яички и мошонку. С каждой минутой она становилась всё смелее, воплощая в жизнь как советы сестры, так и собственные импульсивные желания. И, кажется, не ошибалась: мужское достоинство несколько увеличилось в размерах, затвердело, жилки вздулись, набухли, а голос герцога стал хриплым.

- Всё-всё, моя сладкая, я не хочу кончить тебе в ротик, хотя он чудесен, - он оттолкнул её и на минуту отошёл от кровати, успокаиваясь. - Даже не предполагал, что ты так умеешь.

Стефания вытерла губы и улыбнулась: ей была приятна его похвала.

Взяв себя в руки, герцог снял с виконтессы панталоны и попросил широко раздвинуть ноги. Виконтесса недоумевала, почему он ничего не делает, а, когда поняла, что Лагиш рассматривает её там, смутилась и попыталась свести бёдра.

- Перестань, ты там тоже красивая, - тепло заверил герцог и поцеловал её промежность.

Язык и пальцы Лагиша заставляли Стефанию выгибаться и стонать, всё громче и громче. Сама того не желая, она достигла пика удовольствия ещё до того, как герцог вошёл в неё. Вместе с тем тело легко, безо всяких неприятных ощущений приняло член, обхватило, приняло его ритм, слившись в единое целое.

Нутряной жар вновь постепенно нарастал, подогреваемый то убыстрявшимися, то замедлявшимися движениями мужского достоинства, и редкими жёсткими поцелуями герцога. В отличие от Ивара, он не спешил кончать, смакуя, возбуждая, и добился результата - обнимавшая, сжимавшая его бёдрами Стефания, приподнялась, запрокинула голову и застонала.

Удовольствие волной накрыло её, долго замирая внутри.

Через минуту взорвался и обмяк внутри виконтессы член герцога. Тяжело дыша, Лагиш лёг рядом со Стефанией и положил её голову себе на грудь. Придя в себя, наградил долгим нежным поцелуем в губы.

Руки скользнули по телу виконтессы, продолжив его изучение, лениво, но ласково.

- С Иваром тягаться я уже не могу, - усмехнулся он в волосы виконтессы, - так что могу предложить только поговорить. Через часик ещё раз попробуем. Итак, Стефания, вы ничего не желаете мне сказать?

- Только то, что помолвка с вашим сыном - ошибка.

Виконтесса села и, смущённо прикрывая грудь рукой, пристально взглянула на герцога. Да, он блаженствовал, довольный и усталый, развалился обнажённый на подушках, но выражения победителя, кажется, на лице не было. Но свеча даёт мало света, она не могла утверждать с уверенностью.

- Иди ко мне, не мёрзни.

Стефания покорно легла, позволив герцогу уложить её на себя. Вновь поцеловав, Лагиш попытался выяснить истинную причину перемены отношения виконтессы к Ивару, но та не желала говорить, отделавшись общими фразами. Потом не выдержала, уткнулась ему в шею и прошептала: 'Я не могу, Ваша светлость. Ложусь в постель с Иваром - а представляю вас'. Было безумно стыдно, но ему хотелось говорить только правду.

Лагиш принялся успокаивать Стефанию, в чём заметно преуспел: под его ласками она перестала всхлипывать, думать о своём падении. Почувствовав, что может снова, а виконтесса тоже непрочь заняться любовью, герцог попросил её встать на колени и овладел снова, входя глубже и под другим углом.

Волосы Стефании водопадом ниспадали на грудь. Запрокинув голову, виконтесса с готовностью подавалась навстречу мужскому достоинству. Одной рукой она опиралась о смятые простыни, другой сжимала локоть любовника в такт движения его члена. Лодыжки сплелись вокруг икр герцога.

Лагиш придерживал её за живот, временами останавливаясь, целуя в шею и лаская грудь, потом продолжал, любуясь выражением лица Стефании и теша самолюбие её стонами.