Юлия Федотова - По следу скорпиона

Колдун помолчал с минуту, потом ответил жестоко:

– Во всяком случае, жертв будет меньше.

– Может, подождать с обменом?

– Не стоит, – решил Балдур. – С приближением рокового дня сила Владыки будет крепнуть. Как бы ни возникли помехи. Действуем незамедлительно!

И почему это ученые маги презрительно морщатся, когда речь заходит о черном колдовстве? Дескать, не наш уровень… Попробовал бы тот же мэтр Перегрин виртуозно подменить полторы сотни младенцев могильной нежитью, да так, чтобы никто не заметил! Хельги и сам, если бы не знал, в жизни не догадался бы! Скосишь глаза, прищуришься – упыреныш, а смотришь прямо – натуральный человек!

– Ну, как?! – гордо спросил Балдур Эрринорский.

Он стоял посреди пустыря, статный, высокий, в эффектном черном балахоне, в кольце синих огней, а вокруг копошились, визжали и вопили ничего не понимающие, насмерть перепуганные человечьи детеныши.

– Восхитительно! – выпалил Хельги от души и закрыл уши ладонями.

– Боги Великие! А это что за субъект?! – Балдур, менее восприимчивый к детскому крику, первым заметил в толпе маленькое, жалкое, но совершенно недетское тельце.

– Бандарох Августус собственной персоной! – объявил Хельги после некоторого раздумья. Он не сразу смог узнать в истощенном до состояния скелета, немыслимо грязном, полуголом, почти потерявшем разум создании магистра демонологии, автора «Новейшего и полнейшего…».

На ногах Августус не стоял, внятно выражать мысли не мог – лепетал что-то бессвязное, плакал и хватал спасителей за ноги.

– Отволоку-ка я его к Рагнару, – сказал Хельги, брезгливо пятясь. – Не умею я с ним обращаться.

– Правильно! – обрадовался Балдур. Разумом он сочувствовал несчастному, но не мог преодолеть отвращение, и заниматься его благоустройством категорически не желал. Вряд ли его стоило за это упрекать, он ведь был черным колдуном, а не благородным рыцарем или эльфом.

Хельги критически оглядел многострадального магистра через Астрал. Кое-какая магия в нем присутствовала, уцепить можно… А если выскользнет и потеряется по дороге – тоже беда невелика!

– Ну, я пошел?

– Погоди! А с детьми-то что делать? Куда их девать?

– А что с ними надо делать? – искренне удивился Хельги. – Мы их спасли, освободили, по домам пусть идут.

– Их ведь издалека в наши края привели! Они маленькие, дорогу не найдут, заблудятся!

– Ничего, – бессердечно отмахнулся урожденный спригган. – Жить захотят – выберутся.

Нет. Хоть и не был Балдур большим гуманистом, но бросить беззащитных детей на произвол злой судьбы не мог. «Я их в Муниципалитет отведу, – решил он. – Пусть ими теперь общественность занимается. Мы свое дело сделали».

На этом весьма довольные собой и друг другом черный колдун и демон-убийца распрощались…

Аолен пребывал в настоящем потрясении.

– Кто бы мог подумать, что черные колдуны обладают таким могуществом, да еще способны направить его во благо!

– Смотря что считать благом, – заметила Энка философски. – С точки зрения мангорритов, он совершил непоправимое зло. Добро и зло вообще понятия относительные!

Ильза тоже решила пофилософствовать:

– Вот так живешь себе тихо-мирно, встретишь кого и не знаешь: вдруг это заколдованный упырь! – И расстроилась: – Ой! Теперь я буду бояться!

– Ты не бойся, а иди помогай, – позвала ее Меридит. – Принеси еще котелок кипятка и спроси у хозяйки полотенце.

Не надеясь на эльфийскую магию, Бандароха спешно доставили к ближайшей ведьме-знахарке, – похоже, без простой деревенской бабки было не обойтись. Но прежде чем приступить к его излечению и откорму, магистра предстояло отмыть от многомесячных наслоений грязи и нечистот, избавить от насекомых и парши. Обращаться с ним при этом приходилось крайне осторожно, бережно, будто с новорожденным младенцем – не перегреть, не простудить, не поцарапать мочалом и полотенцем опрелую кожу…

– Проще придушить, чтоб не мучился! – Ну не желал подменный сын ярла прощать своего невольного обидчика!

Энка замахнулась на него мокрой тряпкой:

– Сиди уж, душитель! Не хочешь помогать, так хоть не мешай.

– Я и не мешаю!

– Мешаешь. Мы моем, а ты зудишь под руку.

– Подумаешь, чувствительная какая! Да если бы не я, вам и мыть-то некого было бы!

– Ах, огорчил! – ухмыльнулся Орвуд, вовлеченный в процедуру против воли – ему поручили греть воду.

Слоняющийся без дела Эдуард – его почему-то решили не привлекать – подсел к бывшему наставнику, спросил вполголоса:

– Раз у мангорритов больше нет подходящих жертв, значит, миру ничто не угрожает?

Хельги был настроен не особенно оптимистично.

– Как знать. Неизвестно, что будет, если вместо человечьей Силе подсунут кровь упырей. Как бы еще большей беды не вышло… Да не пугайся ты так! Мы ведь как раз и призваны помешать жертвоприношению. Не все ли равно какому? И вообще, меня теперь иное гнетет… – Он сделал скорбную мину.

– Что именно? – насторожились все.

– Да вот сижу и думаю: уж не подцепил ли я насекомых, пока тащил Августуса?

– Фу-у! Ты меня напугал! – У принца отлегло от сердца.

Орвуд брезгливо передернул плечами:

– Сам виноват! Зачем ты его опять приволок? Не тварь, а наказание. Каждый раз отмывать приходится! – Он был очень недоволен. Ему уже пришлось однажды выводить вшей из бороды, удовольствие было ниже среднего, и возобновлять опыт совершенно не хотелось. – Давайте его в самом деле того… Избавимся.

Рагнар только вздохнул и укоризненно покачал головой.

Беспощадной лавиной, сметающей все на своем пути; обрушился на земли Предгорий воинственный Аль-Оркан. Дикие орды проклятых гоблинов катились волна за волной, и не было им числа.

Дрожали Арвеи от топота тысяч и тысяч ножищ, от глухих барабанных ударов и утробных воинственных воплей. Вой и стон стояли в городах и селах людей, гномов, кудиан. Со времен самого первого, самого страшного нашествия орков Староземье не видывало ничего подобного по силе и всесокрушающей мощи. Казалось, нет на свете силы, способной остановить их стремительное наступление.

О готовящемся вторжении жители южных земель знали давно, но подобного ужаса никто не ожидал. Страшные вести разносила народная молва. Отчаянные попытки южан противостоять врагу оканчивались полнейшим крахом. Орки рвались в бой с остервенением берсеркеров, гибли сотнями, но на их место приходили тысячи. Казалось… нет, так и было на самом деле – весь Аль-Оркан от мала до велика взялся за оружие. Были в их войске и косматые седые старики с горбами выше головы, и женщины, и едва вставшие на ноги детеныши. И каждый из них сражался не на жизнь, а на смерть. Кто как мог. Оружие, камни, дубинки, зубы, когти – все было пущено в ход. Это была не просто война, а настоящая бойня, страшная и кровавая.