Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева
Млечин не произнес ни слова и не сделал ни одного знака своей охране. Прорвавшись к дверям, Туомас отбросил ненужного теперь журналиста и, сбежав вниз по лестнице, первым делом бросился к припаркованным у входа машинам. Так и есть — знакомый внедорожник, способный преодолеть любые ухабистые дороги, вместе с водителем стоял у самой лестницы.
Оказавшись на улице, Майя осторожно положила руку Туомасу на плечо:
— Теперь к драке с санитарами и попытке убить пациента добавится и это, — озабоченно заметила она.
— Плевать, — бросил Туомас, разворачиваясь. — Понимаешь, Майя? Плевать! Игоря больше нет…
Он стиснул зубы, чтобы не завыть в голос.
— Игоря нет. Я жил по вашим правилам, я делал так, как просил доктор Герман, я слушал тебя, я пытался разобраться в этом вашем Пакте. Следовал вашим указкам, следовал чертовой книге, которую дал Найджел, и думал, что так и надо, так и правильно. Я переживал, что рассорился со Стаей, хотя они едва не уморили меня голодом, избили, а эта жуткая баба дважды пыталась изнасиловать. Надо было слушать Игоря с самого начала. Он не собирался играть в эти игры, он хотел жить. Просто жить! Но даже в этом ему было отказано…
Ком в горле не дал ему договорить. Майя покачала головой, осторожно поглаживая его по плечу.
— Если бы все было так просто, Том…
— Даже ты… — Он не собирался идти на компромисс. — Даже ты поступила так, как считала правильным, несмотря на все эти Пакты и запреты.
— И по сей день плачу страшную цену.
— Но разве ты не сделала бы то же самое снова, будь у тебя выбор? — Внезапно он развернул ее к себе, глядя сверху вниз в бездонные серые глаза. — Разве ты не помогла бы самому близкому человеку, несмотря ни на что?
Майя сглотнула, смаргивая слезы.
— Помогла бы… — тихо прошептала она, и Туомас наконец-то смог прижать ее к себе, чувствуя, как тело ведьмы содрогается от рыданий.
Они стояли в лучах морозного утреннего солнца, словно два прибитых друг к другу обломка, и, хотя в этих объятиях не было утешения или спасения, сама возможность держать в руках человеческое существо, разделять с ним горе отчего-то согревала.
— Пойдем домой, — прошептала Майя и потянула его за рукав.
Туомас вспомнил, что этим утром собирался съехать на съемное жилье, но ведьма, казалось, не думала об этом.
— Я, наверное, оставлю у тебя вещи еще на одну ночь…
— Глупости! — отрезала девушка, разворачиваясь к нему. — Я не хочу, чтобы ты сейчас оставался один, Том. Это неправильно. Я… я на тебя кричала, и не всегда по поводу — но я не хочу, чтобы ты уходил вот так. В такой день. Прошу, останься.
Туомас растерял все слова — неожиданно все оказалось так просто и так невыносимо одновременно. Больше всего на свете он хотел принять ее предложение — и боялся, что даже этот хрупкий мир не устоит перед его безответственностью.
— Ничего не говори сейчас, просто выведи меня отсюда, — прошептала Майя. — Как они так быстро пронюхали обо всем?..
Разум Туомаса воспринял просьбу — на это, по крайней мере, он был вполне еще способен. Отвечать на вопрос не стал, хотя и знал ответ почти наверняка. Депутат Виктор Степанович не был подсадной уткой, и то, что случилось с Игорем, не было случайностью. Сначала необходимо помочь Майе добраться до дома, а потом…
Навстречу им к центральному входу шли парами какие-то странные люди — некоторые держали в руках свечи, некоторые — цветы и какие-то свертки.
— Что…
— У него были прихожане, — мягко напомнила ему Майя. — Они ничего не знали про Игоря, но если он нашел для них слова утешения, то сейчас они молятся за его здравие.
Туомас прорычал ругательство. Он уже остыл и не горел жаждой убийства священника — все-таки Авенир желал Игорю добра, пусть и невозможного.
— Мне стоило предупредить его, — пробормотал Туомас, не в силах отвести глаз. — Стоило хотя бы намекнуть…
Неожиданно Майя с силой потащила его дальше к метро.
— Он заслужил это, — жестко возразила ведьма. — Он заслужил это тем, что не желал видеть другую сторону монеты. Ему было удобно в своем картонном черно-белом мире. И реальный мир сполна отплатил ему за иллюзии.
Туомас покорно шел за ней, гадая, откуда взялась эта ее непримиримая уверенность в справедливости наказания.
— Ты еще недавно говорила, чтобы Игорь сам выбирал…
— Если бы Игорь выбирал, он бы остался с Германом в ту ночь, — ответила Майя. — Игорь не дурачок. Если священник оказался рядом, значит, увел его из палаты, а доктор был не в силах ему помешать. Я не верю, что Герман мог… мог допустить такое.
Туомас кивнул, и только сейчас его осенило:
— Думаешь, он выживет?
Майя вскинула на него глаза:
— И это будет правильно. Если он выживет.
Туомас представил Дарью с ее попытками оседлать каждого новичка в Стае и содрогнулся.
— Я бы никому не пожелал…
— Знаю. И Авенира еще ждут его девять кругов, — согласилась она, когда они оказались в вестибюле и кое-как протиснулись через турникеты мимо толпы. — Он ведь будет совсем один.
Туомас кивнул, вспомнив себя и Найджела, которому пришлось вырубить его, чтобы обезопасить людей в доме.
— Может быть, даже лучше, если им не удастся его спасти.
Майя не ответила. Доехав до «Чернышевской», они вышли на улицу, и день, который должен был нести покой и отдых, показался серым и безжизненным — солнце скрылось, небо затянуло низкими облаками. Ведьма по-прежнему крепко держала его под руку, и теперь Туомасу казалось, что она его единственный якорь в этом мире, который не позволяет свести счеты с жизнью или просто бежать на край света.
Глава 24. Рвутся нити
Если все заживает так быстро, оборотни могут жить вечно?
Нет. И если тебе отрубят руку, она никогда не вырастет заново.
«Пособие по выживанию для оборотней», с. 125
Вернуться вечером в больницу его тоже заставила Майя.
— Ты не собираешься идти на работу?
Туомас поднял на нее глаза. Без Игоря ничто не имело смысла. Снова встретить доктора Германа и бесконечно задавать ему один и тот же вопрос? Он допустил то, чего не должен был допустить. Обещал не допустить. Но разве Туомас ему хозяин, чтобы спрашивать? С кого он, в принципе, может спрашивать, кроме как с себя?
Он дал Игорю слово.
— Что мне там делать? Сегодня вторая ночь полнолуния — у меня выходные по согласованию с Германом.
