Дети Рыси - Дмитрий Дмитриев
В одной из больших крытых повозок сидели знаменитые йоностанские танцовщицы, плясавшие на пиру в доме Аскихета, и которых Нардарбал уступил Юешэ в обмен на десяток драгоценных жемчужин и два больших вьюка аланьского шёлка. Возле повозки семенил ослик, в седле которого ехал евнух, надзирающий за девушками.
По совету Фархада, которому дважды довелось сопровождать караваны радхонов, Юешэ решил перегонять живой товар при помощи грубо сколоченных телег. Это когда одна половина рабов идёт, а вторая едет, через каждые два часа меняясь местами. Так было не только легче сохранить качество «товара», но и гораздо быстрее передвигаться. Да и сами телеги могли пригодиться, ибо с дровами в этой местности было туговато.
Миновав предместья, караван вступил в долину, по которой пролегала дорога. Немногочисленные купы деревьев и кустов, растущих в долине, только сгущали предутренний мрак. Находящимся позади, казалось, что идущие впереди них верблюды и люди уходят прямиком в темноту. Но вот над землёй появился край солнца, и долина переливчато засверкала под его косыми лучами. Увенчанные тяжёлыми каплями росы травы клонились к земле.
Однако идущим ныне через долину людям было не до утренней красоты. Скоро, очень скоро роса на траве высохнет, стебли свернутся, и зной снова опалит эту землю. Потому-то караванщики спешили пройти как можно больше, прежде чем наступит жара. В низине, где протекала речка, ночная прохлада держалась дольше. Иногда оттуда дул слабый ветерок и лошади караванщиков, предчувствуя тяжёлый переход, тянулись в сторону воды.
Кендаг, как ни в чём небывало, мягко покачиваясь в седле, ехал верхом на верблюде. А вот Джучибер выбрал себе пегую молодую кобылку степных кровей. Его лошадь, чуя несносный запах верблюда, часто храпела и фыркала, и время от времени норовила унести своего всадника в сторону.
К вечеру встали на стоянку. Телеги и повозки поставили в круг, внутри которого разбили шатры. Правда, не все ещё втянулись в походную жизнь, и потому здорово задержались с обустройством лагеря. Готовить ужин пришлось уже в темноте. Фархад носился по стоянке, ругая замешкавшихся и подгоняя самых неповоротливых караванщиков. Несмотря на это Фархад всё равно был доволен. Он доложил хозяину, что за сегодняшний день они прошли почти восемнадцать лин.
На следующий день прошли меньше, чем в предыдущий. Всего лишь тринадцать лин. Это объяснялось выбором места для остановки. Решение принимал Фархад. Юешэ и другим хотелось пройти больше, но караван-баши не хотел заночевать в неудобном месте. Он настоял на том, чтобы послушали его и, в конце концов, убедил хозяина поступить так, как он говорит.
Кендаг с коттером сопровождали караван-баши, помогая ему в обустройстве лагеря. Джучибер внимательно приглядывался к громогласно распоряжающемуся Фархаду. Маверганец уверенно командовал людьми, говоря, что нужно делать и куда кому встать. В его действиях и приказах чувствовался большой опыт вождения караванов. Иногда через Кендага коттер интересовался, почему тот поступает, так или иначе. Когда караван-баши был в хорошем расположении духа, то он охотно отвечал на вопросы, но это было редко.
Фархада раздражала глупая самонадеянность большинства местных купцов и торговцев. Редко кто из жителей Империи Феникса ходил в караване. Большинство ченжеров привыкло свободно передвигаться по отлично обустроенным дорогам. Там всегда находилось место, где можно было заночевать или перекусить. Для лошадей были устроены конюшни, для скотины загоны, а для рабов «уютные» каменные подвалы.
Здесь же в Пограничье было не так. Если бы кто-нибудь спросил Фархада, какой самый трудный отрезок пути ему пришлось преодолеть, то маверганец не задумываясь ответил, что это начало и конец пути. Он считал, что человек может преодолеть дикие горы, безводные пески и каменистые гоби, но главным препятствием на его пути будет он сам или другой человек. Люди куда опасней чем самые кровожадные хищники.
На третий день переход дался гораздо легче. И люди, и животные уже втянулись в единую поступь каравана. Юешэ и другие торговцы были довольны. На пятые сутки пути караван-баши рассчитал последний переход так, что они прибудут к устью Кутюмки засветло завтра утром. Но не в самую жару, и потому у них будет время на то, чтобы отдохнуть, а хозяевам определиться с дальнейшим направлением движения каравана. Юешэ и его товарищи никак не могли решить – сразу переправиться через Линьхэ или двинуться на восток вдоль берега реки.
Накануне они миновали затхлое селение, на окраине которого возвышалась старая полуразвалившаяся сторожевая башня, сложенная из самана. Возле неё на трухлявом столбе качалась подвешенная на цепи ржавая железная клетка, внутри которой был заключён человеческий скелет. Это была память о временах освоения ченжерами этих земель.
Селение, состоящее из десятка глинобитных фанз, покрытых крышами из обмазанной глиной соломы, располагалось в одном лине от караванной дороги. Вокруг него, там, куда доходила вода, расстилались поля, на которых работали редкие обожжённые солнцем рабы и земледельцы из кулбусов и ченжеров. Их широкополые соломенные шляпы мелькали среди посевов проса и ячменя.
Земля здесь в большинстве мест была твёрдая, растрескавшаяся, коричнево-серая от покрывавшей её пыли. Клочки земли пригодные для пастбищ были слишком скудны. Их покрывала тощая травка, чертополох и колючие кустарники. Но всё же было видно, как в отдалении пастухи перегоняют большие отары овец и стада коз.
Под вечер задул ветер, и на небе появились низкие облака, что само по себе было редкостью в этих местах. Многие караванщики сочли это плохой приметой, ибо дело могло обернуться бурей.
На ночь караван встал на ночёвку в полутысяче шагов от поросшего камышом берега Кутюмки. Привычно тянулись растяжки шатров и навесов, раскладывались костры, для ужина резались оставшиеся бараны, сыпался в кипяток рис.
Джучибер ужинал вместе с Кендагом как всегда чуть в стороне ото всех. В десятке шагов от них на разложенной на земле конской попоне, сидел Фархад.
