Игорь Недозор - Свет истины. Хроника вторая

И судя по тому, что случилось, можно было подумать, что Элл в своих небесных чертогах, наконец, проснулся, разбуженный молитвами и проклятиями, и обратил внимание на жалкого смертного корсара.

Месяц назад Морриганх вышел на его завоевание от Оливковых островов, что на востоке Архипелага. Вышел во главе собранной им флотилии в семнадцать кораблей и тысячу двести бойцов. Тут были самые разные вольные добытчики — от пикаронов на двойных каноэ до арбоннского капера Жервье на фрегате «Ракос», о котором всякая портовая собака знала, что он капитан-лейтенант флота короля.

Запасшись пресной водой и наловив черепах, они двинулись к гавани Эльмано, куда свозили добро со всего вице-королевства Альмадено. Пролив, соединявший огромную лагуну, охранялся неприступным каменным фортом Эль-Эспада. Когда корабли входят в гавань через узкий и извилистый проход, слева их поджидают отмели и рифы, а справа — массивные бастионы с нацеленными в борт орудиями.

Форт и в самом деле был неприступен, даже не имел ворот, и попасть туда можно было лишь с помощью подъемников или по сколоченной из дуба лестнице, которая при малейшей опасности поднималась на стены.

Но как только пираты приблизились к форту, его гарнизон в панике бежал, не приняв боя и, что совсем гнусно, не предупредив горожан.

Морриганх без проблем вошел в бухту под эгерийскими флагами и спокойно высадился на набережную, по которой гуляли ничего не подозревающие горожане, совершая утренний променад.

Правда, наскоро сбитое войско не подчинилось дисциплине…

Тридцать пять дней продолжался грабеж и кровавая оргия. Пираты пытали пойманных купцов, лавочников, дворян, стараясь выведать, где спрятано золото, ограбили все монастыри и церкви, опустошили дома и лавки.

Они распинали свои жертвы на крестах, подвешивали за ноги, отрезали им носы и уши…

В городе на провиантских складах хранился запас рома для патрульной эскадры и гарнизона. Пираты прикончили пойло за неделю, отчего, видимо, проистекло всеобщее помутнение мозгов.

Они осквернили церкви, используя их как отхожие места, пойманных на улице девиц раздевали и заставляли плясать голыми под аккомпанемент оркестров из подневольных горожан.

Сын Смерти разрешил уцелевшим монахам собрать больных и раненых обывателей в монастыре святой Катарины, но перепившиеся флибустьеры подожгли его, при этом выкрикивая, что хотят избавить несчастных от лишних страданий. Сгорело еще два квартала, так что угли пепелищ тлели с неделю, а пираты занимались мародерством на развалинах, с бранью выковыривая из обугленных человечьих костей слиточки расплавленного золота. К тому же в городе оказалась тысяча с лишним черных рабов, да не обычных, а только что привезенных из-за моря для продажи на знаменитой ярмарке «Эль Негро» и даже не клейменных. Черт дернул молодчиков аббата Антиса выпустить их на волю. Наверное, регулярные проповеди их капитана о добролюбии и святых истинах все-таки застряли в их мозгах.

Часть невольников сразу сбежала из города, в знакомые им джунгли, кое-кто присоединился к пиратам. Но вот оставшиеся во главе с каким-то вождем и жрицей Оонга Вайбу Сар создали настоящую банду в несколько сотен душ. (Ведь во всех наставлениях по работорговле сказано, что всяких хунганов и маммбо лучше не покупать, да эти торгаши ведь за лишний семерик удавятся!)

Они терроризировали и грабили горожан, насиловали женщин, ни в чем не уступая пиратам… Когда за воротами Льянеро нашли алтарь, измазанный кровью, и отрубленную человеческую голову, депутация горожан явилась к Рагиру и попросила за дополнительный выкуп избавить их от дикарей.

Но капитаны воспротивились. По их словам, проклятые негры сплошь воины и положат много парней.

От всего этого Рагир мало-помалу приходил в тихое бешенство. Он заслуженно имел репутацию человека жестокого (а каким еще, скажите на милость, может быть пират и черный маг?). Но при этом не понимал и не признавал бессмысленного зла.

Мало того, что бессмысленная кровь была бессмысленной, она подрывало его (ЕГО!) репутацию, и к тому же мешала работе. Вон, не далее, как третьего дня, Маноло запытал насмерть пятерых с великим трудом пойманных клириков из местной епархии — несчастные испустили дух прежде, чем рассказали, куда спрятали утварь и казну епископа.

Нет, понятное дело, что этот мисрийский еретик попов ненавидит. Рагир их тоже не любит. Но кто теперь отыщет золото?! К тому же, несмотря на все происшедшее, добыча была на удивление невелика — не на такое надеялся Рагир, начиная поход. Тогда он написал письмо губернатору Эльмано, потребовав сто тысяч реэлей, или город будет сожжен, а причалы со складами — взорваны.

Но губернатор ответил, что денег у него нет, да и взрывать нечем, ибо, как знает даже он, погреба городских редутов были почти пусты.

Довершением стало то, что пикароны, оставленные им в форте, бросили пост и присоединились к грабителям.

И вот результат…

Рагир с тоской посмотрел туда, где в горловине залива покачивались точки, напоминавшие мелких жуков на синем стекле. Три больших и пять поменьше.

Три эгерийских галеона надежно запирали дорогу в море, а с берега их подстраховывал взятый без боя форт. Сверх того пять бригов и пинас должны были довершить дело, если кто-то все же умудрится проскочить через заслон.

О, Илбис и его сто семь хвостов! С какой охотой он бы повесил треклятых пикаронов. Семь хвостов Илбиса! Он бы их посадил на кол или сжег живьем!

Да только это уже ничего не изменит.

Тем более что то ли эгерийские лазутчики, то ли сами перепившиеся корсары подожгли склады с зерном. А рыбаки из пригородных деревень давно погрузились на лодки и спрятались среди мангровых отмелей и коралловых рифов восточного берега.

Уже не первый день в пиратские котлы идет мясо зарезанных лошадей и ослов.

А горожане, как доносят приближенные, уже ловят чаек и крыс.

И совсем скоро на грызунов и вонючих птиц-рыбоедок придется перейти уже пиратам.

Нужно уходить. Но уйти нельзя.

Сейчас пиратские вожаки собрались в трапезной разгромленного монастыря святого Ши выслушать ультиматум эгерийцев.

Вон, торчит на крыльце посланник командующего эгерийским флотом — лейтенант с наглой физиономией.

Рагир хорошо видел, что наглость — маска, под которой прячется хорошо скрываемый страх. Парламентеров обычно не убивают, но жизнь есть жизнь, а Изумрудное море есть Изумрудное море.

Да пора спускаться, народ уже собрался.

Под сапогами гулко отозвались истертые ступеньки.

— Я, лейтенант флота эгерийского монарха… — Офицер хрипло закашлялся, обводя глазами собрание. — Мое имя — дон Лоар де Карлос-Мария-Лерментаро…