Джон Райт - Туманы Эвернесса

Смех Питера преследовал его до самой двери.

VII

Питер уставился на пальто, которое, судя по всему, должно было остаться здесь надолго, и задумался.

Вечером, как всегда, пришел дневальный, чтобы проверить Питера, перевернуть и обмыть его, и, конечно, он не забрал с собой пальто. Дневальный проверил, действует ли камера слежения, но никто не сказал ему, что нарисованный мелом монстр тоже часть системы безопасности. И даже если бы даже и сказал, то он бы не поверил.

Когда дневальный ушел, Питера внезапно охватило ощущение тревоги и гнева. «Как я мог упустить это из виду?», спросил он сам себя. «Ну как можно быть таким идиотом! Немедленно спать, прежде чем Азраил сообразит, что он наделал. Эй, Морфей, Сомнус и, как твое чертово имя, а, Гипнос, и все остальные парни, ударьте меня как следует».

VIII

Он заснул мгновенно. Во сне он опять оказался в запертой камере какой-то мрачной башни, в чье зарешеченное окно смотрела одинокая луна. Питер лежал на узкой койке, но и во сне его руки и ноги были связаны многими ярдами веревки.

Зверь все еще бродил снаружи, ревел в гневе, рычал, с его морды падала пена, и он тряс массивной цепью. Время от времени он бросался на дверь, царапал ее, и вся башня тряслась от ударов его могучих лап. Через залитое светом луны окно Питер услышал отдаленный бой церковного колокола. Шесть раз.

Но когда Зверь доходил до конца цепи, Питер через окно видел, что вокруг головы Зверя намотано пальто. Зверь спотыкался, пытаясь стащить пальто массивными когтями, но материя держалась.

Питер напрягся и проверил веревки, державшие его. Увы, это был один из тех снов, когда ты пойман и не в состоянии убежать.

— Великолепно, — проворчал Питер. — Что теперь? Может захотеть, чтобы появилась магическая мышь и перегрызла эти чертовы веревки?

И он вздохнул. Вот Гален, да, Гален бы сразу понял, что надо делать. Скромный мечтательный Гален, который не мог даже дать сдачи мальчишкам, дразнившим его в школе, и не смог сохранить работу разносчика газет, потому что всегда просыпал. Гален знал магические слова и всякое мумбо-юмбо, которое действовало в мире снов.

— Быть может, я был слишком суров с пацаном, — задумчиво сказал Питер.

Большой коричневый мышонок, на задних лапах, в куртке, с карманными часами и тросточкой в руке, прыгнул на грудь Питеру. Мышонок засопел и вытер маленький мохнатый лоб карманным платком.

— Добрый день, сэр, — сказал мышонок. — Мне потребуется некоторое время, чтобы разобраться с веревками, но не беспокойтесь! У меня сильные зубы! — Он наклонился и начал грызть узлы на запястьях Питера.

Все это выглядело как на иллюстрациях к сказкам Беатриссы Поттер.

— Ну и ну, чертова конница несется над холмами, а это проклятый Могучий Мышонок.

— Прошу прощения, сэр, но «Луговой». — Он слегка глотал слова, как если бы его рот был чем-то набит. — Извините, что так долго, но я не мог пробраться мимо Ужасного Зверя, пока Волшебник не замотал ему голову плащом.

— Кто тебя послал? Добрые эльфы?

Мышонок пробежался по груди Питера, и Питер почувствовал, как маленькие лапки коснулись его. Блестящие маленькие глаза, похожие на пуговицы, серьезно посмотрели в человеческие.

— Эльфы? О нет, сэр. Не шутите так.

— Прости. Просто не понимаю, откуда ты взялся.

— Эльфы работают на Оберона и Титанию, короля и королеву Благого Двора в Моммуре, граде Бесконечном. Рыцари Оберона спят под Осенними Звездами. Я же скромный мышонок из Сияющей Долины, который пытается выполнить свою часть общего дела — помочь вам освободиться.

— Тогда грызи дальше. Каждый немного помогает.

Мышонок перебежал на левое запястье и исчез из поля зрения, по дороге прокомментировав.

— В точности наша философия, сэр, но мы говорим: каждый укус немного помогает. Готово! Попробуйте поднять руки!

— Не могу. Меня еще что-то держит.

— Нет, можешь, но не хочешь, ты, большой ребенок. Да меня тошнит, когда я вижу как гигантский человек, вроде тебя, становится трусом. Просто выворачивает наизнанку!

— Что! Какой-то маленький вонючий зубогрыз будет меня… — Питер с силой рванул правую руку вверх, обрывки веревок взлетели в воздух и упали, превратившись в пыль и паутину.

Питер рванул левую руку и растер запястья.

— Что все это означает? Когда я проснусь, руки будут работать, или нет?

— Этого, сэр, я вам не могу сказать. Видите ли, я не маг. Но я надеюсь, что если вы вспомните этот сон, то будете в полном порядке, когда проснетесь. Эта веревка была сделана из ваших волос, так что можно сказать, что вы связали сам себя.

— Волос? — Питер размял пальцами обрывки веревки.

— Возможно в вашем мире, мире бодрствующих, это называется иначе. Но что заставляет ваши волосы встать дыбом? Страх. Так что веревка сплетена из вашего страха. Конечно только маги могут выполнить такую тонкую, паучью работу.

— Но что, если я не вспомню, когда проснусь. Черт возьми. Когда я был еще мальцом, отец научил меня специальному упражнению, но это было так давно…

— О, сэр! Каждый мышонок и любая птица на гнезде знают, как построить Убежище, из которого сон не убежит. Это совсем просто! Нарисуйте в уме круг, вписанный в квадрат. Круг — башня Вечности, квадрат — четыре сезона Высокого Дома Времени. Представьте себе, что квадрат — это дверь, которую охраняет человек с двумя лицами, одно смотрит вперед, другое — назад, и в его руке палочка, которая разделяет.

— Это парадная дверь дома, в котором я вырос.

— Тогда для вас это как детская игрушка, сэр. Представьте себе, что дверь открылась, и вы вошли в башню с четырьмя дверями. У каждой двери стоит страж. Лев держит в лапе железную державу, которая указывает его величие; ангел поднимает меч четырех ветров; бык выходит из моря; орел несет факел, чтобы осветить встающее Солнце. Каждый коридор посвящен своему времени года…

— Нет необходимости говорить дальше, — сказал Питер. — Ты описываешь дом, в котором я вырос. Я помню все эти украшения. Отец заставлял меня с закрытыми глазами описывать каждый предмет в каждой комнате.

— Очень хорошо, сэр. Тогда, если вы хотите запомнить какую-нибудь новую вещь, просто добавьте ее в одну из комнат особняка.

— Ух… Ну хорошо. Есть пара маленьких медных крыс в зале за мраморным Аполлоном.

— Мышей, сэр. Аполлон Сминтий — бог мышей.

— Какая разница. От этой статуи ты спускаешься вниз на два пролета, и в западном крыле, рядом с каминной, есть кухня с кладовкой. А в кладовке стол, под которым я часто прятался, когда был маленьким. Иногда на этом столе стоял ящик с кругами сыра. Давай скажем, что в ящике живет мышь, на шее которой висит ключик от цепи. И этот ключ освобождает мои руки. Да. Ну как, хорошо? Мне кажется, что уж это я запомню.