Николай Князев - Владигор. Римская дорога

— Твои вопросы говорят лишь о том, что ты норовишь ускользнуть от решения любой задачи. Может быть, ты и не хочешь искать ответа?

— Я так просто не сдаюсь, учитель… И ты знаешь это… Я… я знаю ответ… Нет, не ответ, а начало ответа…

— Каково же оно, твое начало?

— Если лестница из одних людей и некуда поставить ногу, чтобы не ступить на голову или грудь живую, то прежде, чем подниматься, надо переделать лестницу. Надо меж людей поместить камни, на которые можно опереться… Но я еще не знаю — как…

Поговорили они о Доброде и Виреме. О купцах и предателях, о Буяне, о Ждане, о старике, что держал в лесу пленников рабами бесправными. Но ни словом не перемолвились о странных находках в старой шахте, о чаше стеклянной, найденной среди прочих подарков. О монетах, об обереге в виде козлоногого… Хотел Владигор о том начать разговор, да не мог, будто уста его были запечатаны. Видно, срок не пришел…

Горы издалека кажутся синими, но лишь издалека. А самые высокие вершины сверкают ослепительной белизной, покрытые вечными льдами. Те, что пониже, чьи головы не так горды и упрямы, на самом деле серы, как серый осенний день. Вниз по склонам ползут белые потоки снегов, а им навстречу тянутся чахлые мхи и лишайники, но так и не сходятся друг с другом, застревают на полдороге. А у подножия гор, в долине, зеленеет еще не тронутая холодами трава, и деревья отсюда ведут атаку на крутые склоны, отчаянно вцепляясь корнями в камни, и корни их, как руки, повисают в воздухе, образуя причудливые сплетения, темные, таинственные пещеры, где легко укрыться нетопырю, где, возможно, прячется и странный покровитель желтолицего чародея — козлоногое существо с маленькими рожками на голове и свирелью в руках. Деревья упрямы. Они растут даже там, где не всякий человек удержится на крутизне, где путник ищет пологих тропинок, чтобы не соскользнула нога и следом прошел бы его конь. Горы… Много лет тому назад предки Владигора жили в этих местах. Старики до сих пор рассказывают о горах легенды…

Владигор карабкался наверх по крутому склону, цепляясь за стволы и корни деревьев. Земля предательски осыпалась под ногами. Каблуки скользили по опавшей листве. Зачем он лез наверх? Поначалу думал: просто так, из молодецкой удали. Потом понял — нет. Цель была. Там, наверху, среди пятен багряной и желтой листвы, проглядывали черные камни. Не скала, а строение. Башня, сложенная из древних камней. Вершина давным-давно рухнула — ее камни усеяли склон. Верно, в давние дни на башне этой зажигали костер, давая знать соплеменникам о приближении беды. Теперь от нее ничего не осталось, кроме каменного остова, — даже лестницы, по которой можно было бы подняться наверх, — сгнили деревянные, воткнутые в стены обрубки, что прежде служили ступенями. Зачем он пришел сюда? Кто позвал его? И в самом ли деле слышал он этот зов? Не почудился ли ему в осеннем ветре, блуждающем по склонам, неведомый голос? Владигор оглянулся. Невдалеке — низкая, сложенная из камня хижина, — она так мала, что вряд ли служит жилищем человеку. Даже подземельщику, и тому там не повернуться. Что же за народ обитал в этих хижинах? Владигор приблизился, склонился над полуразрушенной стеной и… отпрянул. Внутри лежали череп и кости. Неподалеку виднелась еще одна точно такая же «хижина»… И еще одна, и еще. Город мертвых. Слой почвы слишком тонок в горах, трудно здесь похоронить человека, поэтому трупы складывали в таких домиках и оставляли… Чей же покой стерегла эта башня, мертвых или живых? Владигор вернулся к ней, шагнул внутрь и заложил вход камнем. Будто запер за собою дверь. Вокруг сделалось темно — лишь над головой в неровном отверстии неслись синие, набухшие дождем осенние облака. Внизу на тропинке ржал Лиходей, призывая своего хозяина, за которым он не мог взобраться на крутизну.

В темноте вдруг проступили горящие желтым огнем меч и две перекрещенные стрелы — родовой знак ладорских князей. Владигор наклонился и поднял бронзовую пряжку — нащупал пальцами выпуклость чеканки. Герб его предков.

Он вышел наружу, на свету разглядел находку. Пряжка казалась удивительно древней. Странно, как она вообще не рассыпалась от одного прикосновения. Владигор ощутил исходящее от нее тепло, — тепло родной вещи. Возможно, она принадлежала его прапрапрадеду…

Сокровища чужого мира Владигор сложил грудой во дворе замка, принес несколько охапок хвороста, поджег их и наложил заклинание, удесятеряющее силу огня, — горели, исчезая без следа, не только роскошная стеклянная ваза, но и золотые браслеты, и кубки… Все, до последней золотой монетки, сгинуло в магическом пламени. Последним в костре исчез козлоногий лукавый божок — странный оберег, отданный ему Купавой (не хотела девка исполнять приказ, а пришлось…) Ни одной самой мелкой вещицы не осталось из тех, что разбросал, метя свой путь, странный колдун с тощей черной бородой. Налетел ветер и развеял тонкий серый пепел на все четыре стороны. Жаль… Вещи были так красивы, что у обычного человека рука не поднялась бы сделать с ними что-нибудь подобное. Князь Владигор непременно оставил бы себе все эти кубки и чаши, но Хранитель времени Владигор должен был их уничтожить.

Владигор вернулся к себе и зажег свечу. Он был совершенно измотан, но, пересиливая усталость, шагнул к полке и взял с нее книгу. Выбрал наугад — знал, что не ошибется. Переплетенный в кожу увесистый том был исписан теми же буквами, какими писали чародеи свои заклинания. Переворачивая пергаментные страницы, Владигор не вникал в смысл иноязычных слов. Текст и впрямь чем-то напоминал заклинания. На каждую беду, на каждый вопрос — свое. Неужели на все случаи жизни? Да нет же, это были вовсе не заклинания, а законы!.. «Если окажется, что вещь, относительно которой идет спор, принадлежит по квиритскому праву Авлу Агерию, то ты, судья…» «Право» — интересное слово, но какое-то чуждое здешнему лесному миру… Усталость как рукой сняло. Владигор читал, не отрываясь, и лишь перед рассветом отложил книгу. Теперь он знал, о чем попросит учителя.

Белун слушал его, хмурясь.

— Верно, тебе как правителю стоит почитать сии законы… Не грех и перенять кое-что, хотя они из другого мира. Но на временной оси этот мир лежит ранее нашего. Это былое. Перенять из былого мира не так опасно, как перенять из будущего… Будущее запретно для всех.

— Не ведаю, хочу ли я перенять, — отвечал Владигор нетерпеливо. — Многое из того, что здесь написано, мне не по нраву. Но речь сейчас даже не о том, что я должен перенять, узнать или отвергнуть. Учитель, я заметил, что книги имеют одну странность: они всегда описывают дорогу гладкой, хотя на самом деле она испещрена ямами и рытвинами, поперек лежат поваленные бурей деревья, и в дождь ее затопляет грязной водою. Я хочу видеть истинную дорогу, а не как записано в книгах. Законы на пергаменте могут быть совершенны, ибо жизнь по Правде и Совести сочинить не так уж трудно…