Норман Хьюз - Тень единорога

Дружески кивнув Мерцилию, Соня машет рукой хозяину постоялого двора, чтобы тот принес еще кружку. Но магик столь взволнован, что от угощения отказывается. Вместо этого, расчистив место на столе, он разворачивает перед Соней небрежно начертанную на пергаменте карту. Приглядевшись, Соня узнает Келадис, еще пару окрестных городов, и грубо обозначенные дороги между ними.

— Это что еще за чудеса? Если ты вознамерился из магиков перейти в гильдию картографов, у тебя нет никаких шансов!

Но Мерцилий на насмешку не обращает никакого внимания и пальцем тычет в какую-то едва приметную точку на плане. Соня послушно пялится туда же… но ничего достойного внимания не замечает. Если масштаб карты соблюден сколько-нибудь верно, место это должно находиться лигах в пятидесяти от Келадиса. Но это все, что она может сказать.

— А, погодите, совсем забыл — спохватывается Мерцилий. Достав из кармана пообтрепавшийся розовый шарф, он набрасывает его поверх карты, а затем сдергивается торжествующим жестом фокусника, который готовится поразить зрителей каким-то особо удачным трюком.

Соня наблюдает за его манипуляциями, гадая, рассмеяться ей или отнестись к этому серьезно. Очевидно, что сам магик вполне уверен в себе, и потому воительница пока тоже воздерживается от насмешек.

Тем более, что прямо на пергаменте откуда ни возьмись вдруг возникает огненные искорка. Соня тянется к ней, чтобы погасить тлеющий уголек, который, похоже, непонятным образом попал сюда из очага, с другого конца обеденной залы… но Мерцилий перехватывает ее руку.

— Нет, нет, постойте, это она.

— Какая еще она? — недоуменно переспрашивает Соня и по торжествующему взгляду колдуна понимает, что вид у нее, должно быть, столь же озадаченный, какой был у него самого вчера, когда воительница демонстрировала свое владение кинжалами. Ну что ж, теперь они квиты… — Объясни толком.

— Все просто! — Магик не скрывает торжества. — Эта точка на карте указывает место, где сейчас находится девочка, которой раньше принадлежал платок…

С этими словами, он указывает на жалкую розовую тряпку. Интересно, что нужно было делать с накидкой, чтобы за полночи довести ее до столь отвратного состояния?..

Впрочем, это все пустое. Мгновенно осознав, что предлагает ей Мерцилий, Соня в уме производит нехитрые расчеты.

— Это означает, что если двигаться на юг от Келадиса… Я правильно понимаю что здесь полсотни лиг?..

— Да нет, побольше, — смущенно отзывается колдун. — Вы правы, я не слишком силен в картографии. Это недалеко от местечка которое именуется Саскис.

Название не кажется Соне знакомым, но это и не важно.

— Что-то еще ты можешь мне о ней сказать? К примеру, находится ли она там по доброй воле, или ее удерживают силой? Кто сейчас рядом с ней?

— Увы, — Мерцилий разводит руками. — Конечно, если бы времени было побольше, я сумел бы что-нибудь еще определить, но насколько я понимаю, сроки критичны. А пятьдесят лиг — не столь уж малое расстояние.

— Это верно. Но что мне делать, если к тому времени, как я доберусь до этого самого Саскиса, девчонка сбежит?

И вновь лицо магика озаряется торжествующей улыбкой.

— Искорка будет двигаться следом, достаточно лишь на несколько мгновений накрыть карту платком, и она проявится там, где девочка находится в этот момент. Вы никогда ее не потеряете.

Соня с восхищением взирает на Мерцилия. Пожалуй, мальчишке, и вправду, удалось удивить ее, — а она-то считала его шарлатаном или, в лучшем случае, полным бездарем в магии, который просто ищет себе утешение, изучая мудреные колдовские книжки… Но, похоже, парень и впрямь что-то умеет. Верно оценив ее взгляд, Мерцилий смущенно покраснев, сознается:

— Да, кое-какой талант у меня имеется. Все наставники отмечали это. Беда лишь в том, что проявляется он как-то странно. Его, видите ли, невозможно развивать как обычный магический дар, он может проявиться одномоментно, причем в самый непредсказуемый миг. И тогда я способен исполнить какое-то заклятье очень хорошо, наравне с самыми искусными магами, но потом… — он с досадой хлопает ладонью по столу. — Потом вдруг все исчезает. Я ничего не могу улучшить, не могу пойти вверх от достигнутого. Такое впечатление, что передо мной — огромное грязное зеркало. Протираешь какие-то кусочки от пыли, что-то поблескивает… а потом вновь темнота! Именно поэтому мне необходимы «Арканы», там вроде бы есть особые заклинания для таких, как я…

Соня не слишком хорошо смыслит в делах магических, но ей от души жаль паренька. Самое худшее, что может приключиться с человеком, это когда он всей душой тянется к чему-то, но сознает, что данного богами таланта недостаточно, чтобы достичь в избранном деле хоть каких-то высот. И бьется всю жизнь, как муха об стекло, сознавая собственную беспомощность…

— Ладно, — ободряющее произносит она, потрепав Мерцилия по запястью. — До сих пор, то что я видела, было вполне впечатляюще, так что может ты зря на себя наговариваешь. Может статься, что тебе попросту не попался пока подходящий учитель? Это ведь тоже очень важно, знаешь ли. — Порывшись в памяти она извлекает подходящий пример, который, возможно, приободрит паренька. — Знаешь, когда я только начинала учиться военному делу, мой наставник, самый первый, твердил что из меня толку не будет. Под конец даже отказался учить меня. Но вся беда была лишь в том, что он обучал владению двуручным мечом, а женщине это совершенно не под силу… Но потом я нашла другого наставника. Он был мастером по стрельбе из лука, ну и по метанию ножей, конечно… — Она мечтательно улыбается, припоминая счастливые былые деньки. Продолжения не требуется. Что касается ножей, то в ее искусстве Мерцилий уже имел возможность убедиться…

— Вот так и ты, — заключает она наконец, — Тебе просто нужен подходящий учитель. Не отчаивайся.

В глазах паренька искренняя благодарность и почти что благоговение.

— Спасибо вам, госпожа Соня. Еще ни от кого я не слышал подобных слов. Вы дали мне надежду… Нет, — поправляется он, — вы вернули мне уверенность в своих силах, а я-то думал, что давно ее лишился.

Ну вот, не хватало только теперь, чтобы он тут раскис и принялся в порыве благодарности целовать ей руки… Соня морщится, допивает остатки молока с медом и деловитыми движениями начинает сворачивать карту и платок, пресекая тем самым дальнейшие излияния.

— Ладно, без соплей, — ворчливым тоном произносит она. Ибо больше всего на свете ненавидит всяческие выражения чувств и еще пуще того — разговоры об этом. — Возвращайся к себе и постарайся никуда не уходить надолго. Для через три я вернусь… будем надеяться, что с девчонкой. А как только книга будет у меня, сразу приду к тебе.