Павел Марушкин - Дети непогоды

В узком пространстве вопль прозвучал просто оглушительно. Смоукер подпрыгнул, ударился макушкой в днище ступы и ошеломленно замотал головой, сипло кашляя. Куки только посмеивался.

— А почему, ты думаешь, там что-то сохранилось после стольких дней пути? Как раз поэтому — много не выпьешь…

Отдышавшись, Хлюпик вернул Куки фляжку. Тот тоже сделал глоток, крякнул и убрал её подальше.

— Ну, как себя чувствуешь?

— Кошмарно! Словно жидкого огня глотнул, — Хлюпик всё не мог прийти в себя. — Предупреждать надо!

— Ну, извини, — Куки шутливо развёл руками.

— И какие у нас теперь планы?

— Планы остались прежними — кончится гроза, и мы продолжим путь. А пока можно вздремнуть или сыграть во что-нибудь. Знаешь какие-нибудь игры? У меня карты есть.

— Давай лучше рассказывать истории.

— Кто первый?

— Может, ты? Ты же много путешествовал.

— Давай тогда тянуть жребий, — Куки нашарил под ногами несколько веточек и протянул Хлюпику кулак. Тот вытащил короткую и вздохнул.

— Ну ладно. Есть в нашей семье одна легенда…

Перегнида пинком распахнула дверцу избушки, ввалилась внутрь и тяжело рухнула на кровать, громко лязгнув своими изумительными вставными зубами. Сил не оставалось даже на то, чтобы выругаться. Чёрный кот, зная, что хозяйке, когда она в таком состоянии, лучше не попадаться под руку, тихонько скрылся под креслом. Перегнида лежала, молча таращась в прокопчённые потолочные балки, увешанные пучками трав и переплетённые паутиной. Ночью по ней ползали маленькие светящиеся паучки, бусинами разноцветных огоньков рассекая темноту.

За окном шумел ветер. Изредка что-то стучало по крыше — бородавчатые сосны роняли созревшие шишки. Быстро темнело. Небо заволакивали облака. «Будет дождь», — подумала Перегнида. В других обстоятельствах она бы развеяла их или, наоборот, заставила бы сгущаться над избушкой, пока не хлынет ливень, — просто для того чтобы напомнить себе (и всем вокруг), что такое настоящая ведьма.

«Надо где-то разжиться помелом. Лучше бы, конечно, хорошей быстроходной ступой… С подвесными ракетами… Но это, увы, нереально. Значит, помело. И оно нужно мне не далее как завтра». Перегнида дотянулась пальцами до кнопки сброса на бедре и отстегнула костяной протез. Не глядя, она запустила в него руку и вытащила круглое зеркальце в плетёной кожаной рамке. Скороговоркой пробормотала заклинание. Поверхность зеркала затуманилась, потом по ней поплыли зеленоватые разводы. Изображение сфокусировалось, и зеркальце показало украденную ступу — та стояла, перевернутая, на каком-то островке. В висках стало покалывать. Перегнида хмыкнула. «Далеко забрались, мерзавцы. Ну, ничего. Вы двое скоро узнаете, что это такое — месть ведьмы. А для начала вот вам сюрприз». Перегнида нахмурилась, сосредоточенно уставившись в полированную гладь. Ракурс сместился, изображение потемнело, и, наконец, зеркальце показало чёрные, колышущиеся водоросли. Ведьма закрыла глаза. Она была мастером своего дела, но выполнять глубинный поиск в таком жутком состоянии ей приходилось впервые. Вот её сознания коснулось нечто… Нечто очень простое. Слишком простое и слишком маленькое для задуманного. Оно расширилось, расплылось по воде… Это было уже и не оно вовсе, просто вода… Река… Ничего… Ничего? Нет, что-то есть… Оно вновь собралось, стекаясь к одной точке… Да! Это было то, что надо. Вполне функциональное. Как-то даже слишком. Рептилия? Очень, очень похоже… Только ничего лишнего, никаких выкрутасов… Попробуем? Оп-ля! Ничего себе! Задать вектор проще простого. А стимул… Перегнида злорадно усмехнулась и лёгким усилием воли вызвала у твари приступ голода. Та недовольно зашевелилась, задвигалась в толще воды. «Что же это такое? — подумала ведьма. — Уж больно легко им управлять. Словно специально для этого и предназначен. Неужели я подцепила какую-то тварь времён Второй Магической? Интересно…» Существо неторопливо поднималось на поверхность. Перегнида чувствовала, как в ушах гулко пульсирует кровь. Во рту стоял противный медный привкус. «Слишком маленький пси-коэффициент у моего зеркальца. Надо было взять другое. Дура». Она ещё успела увидеть островок глазами существа, а потом с коротким болезненным уколом связь прервалась. Перегнида выругалась. Она так и не успела настроить разум чудовища на конкретную цель. Ну и фиг с ним. Может, и сделанного хватит. Посмотрим.

Изображение в зеркальце меж тем свернулось в линию, линия превратилась в точку и погасла. Ведьма отложила колдовской инструмент и позволила себе расслабиться. Облака сна тут же окутали её. Жалобно поскрипывала на ветру не до конца закрытая дверь. Кот высунул голову из-под кресла. Да, старушенция явно не в духе… Впрочем, кот не мог себе представить кого-нибудь — человека или зверя, способного нарушить покой его хозяйки. Настолько сумасшедшие существа просто не обитали поблизости.

Армадилл поднялся к поверхности воды и приоткрыл клапаны ноздрей. Пахло дождём. Снизу бичуемая грозой река была похожа на кипящую ртуть. Армадилл чуть расслабил мускулы. Бронированные щитки разомкнулись, и в ушах рептилии зашипел дождь! Армадилл вновь закрыл ушные раковины и нырнул. Тёмное пространство подводного мира время от времени озарялось мгновенными синими сполохами. Внизу ритмично колыхались водоросли. Армадилл взял направление в узкую протоку между двумя небольшими островками. Вода чуть слышно журчала, разрезаемая острыми краями чешуек. Уже в протоке он вновь поднялся и выставил наружу ноздри. Запах дождя? Несомненно. Но теперь в него вплетались и другие, более слабые: сырой, чуть сладковатый запах травы, сильный глухой тон почвы, горьковатые обертона начинающей подгнивать листвы… И ещё… Армадилл с силой втянул в поисковые фолликулы воздух. Рассыпавшиеся по пузырькам-луковицам молекулы сообщили: на островке кто-то есть. Чуть заметный запах никотина, и сразу же — восхитительный, дразнящий аромат живой плоти. Армадилл всплыл на поверхность. Так могло бы выглядеть старое, долго пробывшее в воде дерево — буро-черный орнамент коры с жёлтыми и зелёными крапинками водорослей. Правда, ни одно старое затонувшее бревно не смогло бы ни трижды свернуться в кольцо, ощетиниваясь острыми, как нож, чешуйками панциря, ни развить огромную скорость за несколько секунд — и, самое главное, оно не имело такой замечательной пасти с тремя рядами острых зубов на каждой челюсти.

Капитан Фракомбрасс по кличке Ёкарный Глаз восседал в скрипучем кресле-качалке и тихонько посасывал ром. По всей каюте были разбросаны разнообразные предметы, в основном бутылки (пустые) и всяческие ёмкости, служившие пепельницами (эти, наоборот, большей частью полные). Капитан пребывал в лирическом настроении. Команда, зная на собственном горьком опыте, чем это чревато, попряталась кто куда. Обезьянцев вообще-то нельзя назвать слишком тактичными, но команда «Тяжёлой Думы» была выдрессирована им на славу при помощи личного метода, который сам капитан гордо именовал «методом Фракомбрасса». И действительно, даже самый бестактный обезьянец научится уважать покой ближнего, если этот ближний имеет привычку с силой, а главное — очень метко запускать ему в голову пустые бутылки. В данный же момент снарядов вокруг капитана хватало в избытке.