Сергей Девкин - Дзи. Чужая судьба.

Молодой дзи не сразу поверил, что карабакуру просто ушли. Конечно, забирать всех убитых с поля боя было их древней традицией, но вот так отступить, зная о том, что кто–то из врагов все еще жив. И слишком уж призывно смотрелся меч тайпэна, так сильно смахивая на приманку, к которой Ли непременно должен был бы подойти.

Соблюдая спокойствие, юноша скрытно и осторожно обследовал территорию вдоль дороги со своей стороны, но по–прежнему не обнаружил никаких признаков опасности. Следы карликов и даже места их лежек, где они ожидали своих жертв, Ли нашел достаточно легко, но самих карабакуру не было.

Решившись, Ли перебежал на другую сторону Шляха, ожидая атаки и свиста стрел в любой момент, но ничего не случилось и в этот раз. Новые поиски привели дзи в оставленный коротышками лагерь. Многую утварь и вещи карабакуру побросали прямо так, но с другой стороны учитывая их простоту и дешевизну, карлики могли позволить себе попросту сделать большую часть оставленного ими имущества своими руками из подручных средств на ближайшем привале. Рядом с лагерем нашлись следы крупного отряда, уходящего с чем–то тяжелым в южном направлении.

Вернувшись на дорогу, Ли забрал меч рода Юэ. Обоюдоострый клинок легко вышел из утоптанного грунта, удобно ложась в ладонь, прикрытую латной перчаткой. Дзи поспешно отогнал мысль о том, что больше этот меч может быть никогда и не понадобиться Сяо Ханю. Он был слугой тайпэна и был обязан следовать за ним, он был обязан вернуть ему фамильный меч. Хань вполне мог быть жив, и если карабакуру уволокли его к себе в плен, то долгом Ли было попытаться его освободить, или хотя бы попытаться узнать, где того держат и привести помощь. Закинув яри на правое плечо, а тяжелое лезвие меча на левое, дзи двинулся по следам врага. Все остальное для него было сейчас неважно.

Путь по нехоженым холмистым тропам давался не так легко, как Ли рассчитывал поначалу. Хотя карабакуру и несли с собой тяжелой «мертвый» груз, а также наверняка своих раненых, для них эти места были родными и привычными. К вечеру дзи настолько выбился из сил, что если бы карлики решили оставить на своем пути засаду, то Ли несомненно угодил бы в расставленную ловушку. Говорить о том, что он нагоняет врага, тоже не стоило.

Далекую огненную точку слуга Сяо Ханя заметил на горизонте в ранних сумерках и сердце его предательски дрогнуло. До огромного нагот Ли добрался лишь глубокой ночью, когда вокруг безраздельно властвовали темнота и холод.

Величественный погребальный костер был сложен не за один день, но в тот момент дзи совершенно не обратил внимания на этот факт. Пересиливая слабость тела, Ли пытался разглядеть в глубине пламени хоть что–то. Тела людей, карабакуру и лошадей лежали вперемежку, и даже предкам, наверное, не было известно для чего и почему карлики несли их так долго через степь, чтобы потом, не взяв себе ни единой вещи, придать покойных уничтожающей стихии огня.

Не выдержав больше противостояния с жаром, Ли отошел от нагот, почти сразу наткнувшись на поминальное место карабакуру. На небольшом расчищенном пятачке земли лежали грудой воинские шлемы, полтора десятка небольших кожаных и несколько слишком крупных для карликов. Среди них особенно выделялась изысканная работа столичного мастера, и Ли с ужасом нагнулся, чтобы подтвердить страшную догадку.

Шлем Сяо Ханя из рода Юэ был измят и покрыт засохшей кровавой коркой не только снаружи, но и изнутри, словно кто–то продолжал наносить страшные удары, даже когда тайпэн был уже мертв.

Боль, страх и стыд — всего этого было слишком много для уставшего и измотанного дзи, прослужившего своему господину всего двадцать три дня. Рухнув на колени, Ли почувствовал, как по его щекам текут первые слезы злости и отчаяния. Но пугала его не потеря чести и не наказание за смерть тайпэна, которого он, выходит, бросил на поле боя, а пустота будущего, прячущаяся в красном свете бушующего пламени костра.

От высоких бревенчатых стен Ланьчжоу веяло утренней сыростью и гарью сожженных посадов. Несколько дней назад карабакуру предприняли набег на город. Для полноценной атаки их было мало, но вполне хватило для того, чтобы подпалить пригороды и убить множество простых жителей, не успевших спрятаться в крепости.

Пожилая женщина в старой заштопанной одежде была среди тех, кому повезло. Повезло вернуться на пепелище, оставшееся от ее дома на окраине бывшего посада. В очередной раз пытаясь отыскать хоть что–то среди обугленных балок, она не заметила, как со стороны соседних развалин к ней приблизилась троица молодых парней. Худые, но не слишком изможденные, в плетеных варадзи, темно–серых крестьянских штанах и куртках с нахлестывающимися полами, эти трое были вооружены крепкими деревянными дубинками, а их лица скрывались под соломенными шляпами–тэнгай.

Услышав шорох за спиной, женщина обернулась, но на ее уставшем лице не появилось ни страха, ни презрения.

— Неужели вы и в самом деле думаете, что найдете, чем здесь поживиться? — в этом вопросе не было ни издевки, ни скрытого подтекста, быть может лишь толика искреннего недоумения.

Разбойники коротко переглянулись. Искать на пепелище действительно было нечего, а для других целей жертва была уже явно старовата.

— Ты наверняка знаешь, кто из твоих соседей был побогаче, — заявил тот, что держался посередине. — А у них точно должны быть припрятанные ценности, может, где прикопаны на делянках, а может в тайничке под полом. Покажешь такие дома, и считай свободна. Только веди нас к тем домам, где хозяева точно не могли вернуться после набега за своими пожитками, а то…

— Падальщикам будет нечем поживиться.

Бандиты, увлеченные речью своего главаря, тоже не заметили появления нового действующего лица. Стремительно обернувшись, они уставились на одинокую фигуру возле опаленной изгороди. Разбойники тихо порадовались тому, что это не были городские стражники, которые изредка все–таки высовывали нос из–за стен Ланьчжоу. Тем не менее, неизвестный выглядел достаточно грозно, хоть и потрепанно. Полные доспехи из настоящей стали и длинный меч, который неизвестный держал в правой руке, внушали уважение. Хотя при этом знатный воин был довольно бледен, его лицо покрывала недельная щетина, а губы спеклись как после долгих дней без воды и пищи. Да и боевого коня, вечного спутника имперской знати, поблизости тоже не наблюдалось.

— Кто это тут у нас, такой красивый и грозный? — предводитель мародеров выступил чуть вперед, поигрывая для убедительности своей дубинкой.

— Убирайтесь, — резко ответил воин без попыток вступить в разговор.

— Да ты, паря, еле на ногах стоишь, — разбойник зыркнул на своих помощников через прорезь тэнгай. — Вали его!