Надежда Первухина - Все ведьмы делают это!

— Хочешь, я ему в квартире окна перебью? Как булгаковская Маргарита… Утоплю в джакузи его парадный костюм. Унитаз забью гигиеническими прокладками, а на навесных потолках напишу похабные частушки? А еще… еще плюну на его премию. На «Меч Руматы», он все равно его нечестным путем получил! — вдохновенно предложила я Авдею план мести нехорошему критику и, прицелившись, точнехонько отправила шкурку от банана в мусорное ведро.

— Ты о чем? О ком?! — ненатурально изумился супруг. Значит, ход моих мыслей был правилен.

— Я тоже прочла новую статью Андрианова, в которой он тебя в очередной раз дружески презирает, называя твоих героев клишированными рыцарями без первичных половых признаков. Мне не нравится его тон. Мне он вообще не нравится. Это из-за него ты сейчас страдаешь и злишься. Причем зря.

Авдей нервно принялся расхаживать по кухне.

— Ты права. Я чувствую себя выпоротым щенком, но даже не в этом дело. Андрианова можно оставить в покое, должен же я с кем-то ругаться…

— Так, понятно. Тогда, может, мне надо на кого-нибудь порчу наслать? Укажи конкретно в человеках.

— Ой, Вика, я тебя умоляю… Давай хоть сегодня без магии, а?

Что значит «хоть сегодня»?! Можно подумать, я только и занимаюсь тем, что ворожу целыми днями и насылаю порчу на литературных противников мужа. Между прочим, кто-то, не будем уточнять, кто, просто забыл, что я еще в первый год семейной жизни объявила мораторий на использование магии в границах нашей семьи. И пока держу свое слово! Поскольку я истинная ведьма. И как истинной ведьме, мне просто обидно, что меня упрекают в том, чего я даже не совершала. И кто упрекает! Возлюбленный! Который в постели шептал мне безумные слова, называл своей королевой и богиней и покрывал бешеными поцелуями мои бедра, вовсе не замечая наметившегося кое-где целлюлита… Змей-искуситель!

— Как угодно, — сухо говорю я этому змею в домашних тапочках. — Пойду приберусь в детской.

Честно сказать, чувствовала я себя глупо. Потому как считала, что во всем понимаю своего мужа, а на деле оказалось не так. Откровенничать же он отказывался, и это было особенно обидно после того, что мы вытворяли с ним на супружеском ложе. В кои-то веки выдался свободный от детей денек, я старалась ублажить мужа как могла и что же получаю взамен? Кислую физиономию и мизантропические фразы. Закис он, видите ли! Творческий у него, черт побери, кризис!!!

Детская была моим земным Эдемом. Едва мы купили в приличном районе Москвы за баснословные деньги эту пятикомнатную квартиру (в чем, конечно, помогли банковские счета моего приемного папочки Баронета), я уговорила мужа при ремонте снести перегородку между двумя смежными комнатками, заменив ее изящной лепной аркой. В результате мои дети получили в пользование огромное пространство для игр, проказ и сна. Стены детской знакомый художник, друг Авдея, разрисовал пальмами и олеандрами, потолок превратил в нежное рассветное небо, а над кроватями девчонок мы совместными дизайнерскими усилиями соорудили нечто вроде балдахинов с выполненными в манере батика звездами и лунами… Сказка! У меня в детстве такого не было! Поэтому я чуть-чуть завидовала дочерям и чуть-чуть обижалась на них, когда оказывалось, что они легкомысленно устраивают полный кавардак во вверенном им раю. Впрочем, разве в раю надо ходить по струночке, тем более таким девчонкам, как мои?..

Я принялась наводить в детской порядок. Процесс в основном заключался в рассовывании по нужным полкам бесчисленных Машкиных кукол и Дашкиных плюшевых мишек. Дочери были буквально завалены игрушками: это старались моя мама и «деда Калистрат», как звали мои дочери Баронета. Игрушек в каждый свой приезд предки привозили чемоданами, заявляя на мои протесты, что это девочек вовсе не испортит. В конце концов я смирилась, но в качестве альтернативы куклам и медведям купила одной дочери пластмассовый асфальтоукладчик, а другой — доску с дротиками на присосках, тем самым окончательно уронив свое материнское реноме в глазах родственников…

В самый разгар уборки (из-под колес асфальтоукладчика были извлечены заботливо вдавленные в палас брусочки пластилина) в детскую изволил явиться хандрящий гений отечественной фантастики.

— Чего надо? — немиролюбиво поинтересовалась я. Имею я право на плохое настроение или нет (Вы знаете, какой это кропотливый труд — выковыривание пластилина из коврового ворса?!)?..

Вместо ответа муж принялся обнимать меня вместе с медведями и всем своим видом изображать, что настроение у него улучшилось. Но я-то чувствовала его истинное состояние.

— Хватит, Авдей, — в сердцах произнесла я и треснула его медведем по шее. — Или говори все как есть, или я тебя превращу в стойку для обуви.

Муж посмотрел на меня своим особенным, проникновенным, благородно-нефритовым взглядом, и я перестала сердиться. Этот взгляд меня вообще временно лишает дееспособности. И наполняет любовью ко всему на свете. Даже к пластилину.

Мы обнялись и уселись на пол, рядом с детскими горшками (кстати, не забыть их проверить на предмет наполнения. Иногда девочки выливают туда суп, приготовленный мной). Муж потерся носом о мой нос и заявил:

— Понимаешь, Вика… В моей жизни не хватает приключений.

Мило. Но я благоразумно помалкивала, давая мужу возможность перейти от интродукции к кульминации.

— Нет, серьезно. Я вполне благополучно живу, у меня самая лучшая на свете жена и обалденные дочери, моя работа приносит мне и моральное и материальное удовлетворение, бандиты на меня не наезжают, кирпичи на голову не падают, даже гриппом я ни разу за все пять лет совместной жизни не заболел! А вот чего-то не хватает…

— То ли мировой революции, то ли индейки с грибами… — пробормотала я себе под нос.

— Просто я вчера смотрел этот сериал, ну знаешь, «Последний рыцарь», где обычных парней высаживают в средневековом замке и суют в руки мечи, и подумал: а мужик ли я?

— Ну, дорогой. Вполне, вполне мужик…

— Я не в этом смысле. Жизнь какая-то слишком уж пресная стала, спокойная, остроты ощущений не хватает.

— А давай я тебя возьму на шабаш. Причем в качестве перевозочного средства. Впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Ну, Вика, я же серьезно, а ты издеваешься…

— И я серьезно. Не стыдно тебе, Белинский, а? Разнылся: ах, дайте мне бурю, дайте мне битву, дайте мне меч-кладенец! В рыцари намылился? Может, тогда и за картошкой заодно сходишь? А то мне как-то не к лицу таскать тяжелые авоськи.

— Ты не понимаешь! Я же писатель! Мне нужно откуда-то черпать вдохновение.

— Да, конечно, из горшков собственных дочек его уж точно не почерпнешь.