Клиффорд Саймак - Братство талисмана

– Ты прав, – согласился отец. – Такие, как его преосвященство, оплакивают наше положение, но, по моему мнению, нам очень повезло. Мы достигли такой социальной структуры, которая служит нашим целям, и всякая попытка ее изменения может вывести нас из равновесия и принести множество бед, о большей части которых мы и не подозреваем.

Неожиданный холод и дыхание мороза отвлекли Дункана от воспоминаний. Он открыл глаза и увидел лицо духа, если это можно было назвать лицом. Оно больше походило на темный овал крутящегося дыма в белизне капюшона. Никаких черт лица не было, просто дымный водоворот, однако у Дункана было впечатление, что он смотрит прямо в лицо.

– Сэр дух, – резко сказал он, – в ваши намерения входило разбудить меня так неожиданно?

Дух согнулся, и было странно, что он мог согнуться.

– Я хотел спросить вашу светлость. Я сначала спросил отшельника, и он рассердился, потому что не знал, как ответить, хотя как человек святой он мог бы знать. Я спросил вашего высокого спутника, так он только заворчал в ответ. Он был оскорблен, что дух смеет с ним разговаривать. Если бы он думал, что во мне есть какая-нибудь субстанция, он, наверное, протянул бы свои окорокообразные руки и задушил меня. Но меня уже больше не задушишь. Я был вполне достаточно задушен, шея, я думаю, сломалась. Так что теперь я, к счастью, недоступен для подобной низости.

Дункан откинул одеяло и сел.

– Судя по твоему длительному вступлению, твои вопросы необыкновенно важны?

– Для меня – да, – ответил дух.

– Может, и я не смогу на них ответить.

– В таком случае, вы будете не хуже всякого другого.

– Ладно, давай спрашивай.

– Как по вашему, милорд, почему я ношу такой наряд?

Я, конечно, знаю, что все духи ходят в таком виде, полагаю, что дух какой-нибудь королевы должен быть одет в черное. Ведь я не был в такой белоснежной мантии, когда меня повесили на дубу. Я был в грязных лохмотьях и страшно боялся, что, повиснув, испачкаю их еще больше.

– Ну, – сказал Дункан, – на этот вопрос я не могу ответить.

– По крайней мере, вы оказали мне любезность, дав честный ответ. Вы не ворчали и не огрызались.

– Может быть, кто-нибудь изучавший такие материи мог бы ответить тебе. Кто-нибудь из служителей церкви, например.

– Ну, я вряд ли скоро встречу служителя церкви, так что я ничего не узнаю. Это не так уж важно, но иной раз беспокоит меня, и я долго размышляю над этим.

– Мне очень жаль.

– У меня есть еще один вопрос.

– Давай. Но ответа обещать не могу.

– Я хотел бы знать, почему это случилось именно со мной. Не все умершие, даже те, кто кончил насильственной или позорной смертью, получают облик духа. Если бы так было со всеми, мир был бы полон духов, и им пришлось бы перейти в другие плоскости. Для живых не осталось бы места.

– На это я тоже не могу ответить.

– В сущности, – сказал дух, – я не был по-настоящему грешной личностью. Я был презренным, но мне никто не говорил, что это грех. Конечно, у меня были грехи, как у каждого, но, насколько я понимаю, это все были небольшие грехи.

– Когда мы впервые встретились, ты жаловался, что у тебя нет собственного места, где ты бы мог являться.

– Я думаю, если бы такое место у меня было, я был бы счастливее, хотя, может быть, духу не полагается быть счастливым. Ну, хотя бы довольным. Наверное это правильно, чтобы дух чувствовал удовлетворение. Будь у меня такое место, я имел бы определенное задание и мог бы его выполнять. Но если в это задание входит бренчание цепями и завывания, то это мне не по вкусу. Если это делать с оглядкой и лишь чуть-чуть показываться людям, тогда еще ничего. Если у меня нет места, где являться, и нет работы, то, может, это возмездие за мой образ жизни, как вы думаете? Я скажу вам то, что не говорил никому и не хотел бы, чтобы вы пустили об этом слух: если бы я хотел, я мог бы делать какую-нибудь работу и жить честно, а не просить милостыню на паперти. Легкую работу, конечно. Я никогда не был сильным человеком, я был слаб, как ребенок. Удивительно, что родители сумели вырастить меня.

– Ты поднимаешь так много философских вопросов,что я не могу с ними справиться.

– Вы говорили, что идете в Оксенфорд. Наверное, посоветоваться с какимнибудь великим ученым – иначе что там делать? Я слышал, что там много великих ученых церкви и что там происходят ученые диспуты.

– Когда мы туда прибудем, – согласился Дункан, – мы, без сомнения, увидимся с кем-нибудь из великих ученых.

– Как вы думаете, кто-нибудь из них сможет ответить на мои вопросы?

– Не могу сказать с уверенностью.

– Простите мою дерзость, но я не могу пойти с вами?

– Послушай, – с некоторым раздражением произнес Дункан, – если ты хочешь попасть в Оксенфорд, ты можешь спокойно идти и один. Ты же свободный дух, ты не связан ни с каким местом, куда тебе полагалось бы являться, и никто тебя не может тронуть. Дух поежился.

– Один я буду бояться смерти.

– Так ведь ты умер. Никто не умирает дважды.

– Правильно, – согласился дух. – Я как-то не подумал об этом. Тогда – скука. Я буду в одиночестве, мне будет очень тоскливо.

– Если ты хочешь идти с нами, – сказал Дункан, – мы вряд ли сможем помешать тебе. Но приглашения ты не получишь.

– Тогда я пойду с вами, – решил дух.

Глава 5.

Они завтракали большими ломтями ветчины, овсяным хлебом и медом. Конрад сообщил, что Дэниел и Бьюти нашли себе хорошее пастбище неподалеку, а Тайни добыл себе кролика.

– В таком случае, – заметил Дункан, – мы можем со спокойной совестью продолжать путь: животы у всех полные.

– Если вы не слишком торопитесь, – отозвался отшельник, – я попросил бы вас оказать мне очень большую услугу.

– Если это не займет много времени, – сказал Дункан. – Мы тебе обязаны. Ты дал нам кров и приятную компанию.

– Это недолго, – пояснил Эндрю, – и не трудно для многих рук и крепкой спины ослика. Речь идет об урожае капусты.

– Что за капуста? – Поинтересовался Конрад.

– У кого-то был огород до прихода разрушителей хотя летом за ним никто не ухаживал, но он рос, и я обнаружил его. Огород этот недалеко от церкви, в двух шагах отсюда. Однако там тайна…

– Тайна капусты? – Улыбнулся дункан.

– Не капусты. Ничего общего с капустой. Дело в других овощах – моркови, горохе, бобах и брюкве. Кто-то их ворует.

– А ты, значит, не воровал.

– Я нашел огород, – упрямо возразил Эндрю. – Я выслеживал того человека, но, как вы понимаете, не слишком храбро, потому что я не воин и вряд ли буду знать, что делать, если поймаю его. Правда, я часто думал, что, если тот человек не драчлив, то даже удобно было бы иметь кого-то, с кем можно приятно провести время. Но там много хорошей капусты, и будет жаль, если она пропадет или вор всю ее утащит. Конечно, я могу собрать и сам, но придется ходить много раз.