Дева-Смерть (СИ) - Ольга Ружникова
Никто не знает, как умерла Элгэ Илладэн. Но Виктор верит, что в яростной схватке с непобедимым врагом.
Элен росла, взрослела, мечтала, любила. Даже наивно верила во взаимность Виктора. Хотя как может яркое, ослепительное солнце любить незаметного мотылька?
А теперь она просто умрет. Солнце, небо и другие мотыльки останутся, а ее не станет.
Как не стало Элгэ. Сколько врагов она прихватила с собой за Грань? И стало ли ей с этого хоть чуть легче?
Мрачный и угрюмый брат Кевин спас бы Элен — как когда-то Жанну. Но где он сам — в далеком Квиринском плену?
Почему умная, сильная, взрослая Кармэн привезла Элениту сюда? Почему не подумала о грозящей опасности? Почему не вытащила их всех отсюда — до сих пор? Где она⁈ Пирует с чудовищным королем? Терпит его домогательства? Всё лучше, чем ждать гибели.
Тяжелые, неотвратимые шаги в коридоре превратили Элен в дрожащий комочек. Жалко скулящий во тьме.
Что там — подкованные сапоги? Прошагали мимо. За кем-то еще.
Жгучие дорожки слез струятся по мокрым щекам, стекают мимо дрожащего рта. Горько-соленый вкус. Когда враги первым же ударом рассекут губы — добавятся еще соль и кровь. А уж когда вскроют горло…
На кровати Элениту обнаружат в первую очередь. Куда же еще? За портьеру? Нет. Во всех романах там прячутся все герои.
Если только…
Какие же здесь холодные ночи. В змеином дворце змеиного короля. Будто не в южном Мэнде, а в ледяной Бездне.
Прихватив меховое одеяло — греет не теплее шелковой простыни! — Эленита забилась под широкую кровать. Тщательно подтянула меховую ткань, прильнула к холоду дальней стены. Подвернула уже остывающее одеяло. Исчезнуть бы, провалиться — хоть куда.
Когда-то Элениту раздражала немолодая графиня — мешала их с Виктором любви. Но как же жутко теперь одной в этой комнате — даже без ворчливой старшей дамы!
Лунный свет струится по странным завиткам на ковре. В форме… тоже змей⁈ Здесь, на полу, они ближе. Элен даже лежит — на них. Скорчилась, прильнула к гибким леденящим телам…
Надеется, что в собственном кубле они не станут ее искать?
Заткнуть бы жуткую дыру широкого просвета плотными одеялами, но тогда враги догадаются сразу.
А теперь нужно просто затаиться. Вдруг так Элен не найдут и настоящие враги? Вдруг она и впрямь просто растворится во мраке. Исчезнет, просочится песком сквозь хмщные, острые когти.
Она ведь всегда была тихой и незаметной. Как маленькая мышка.
Вдруг сегодня еще убьют кого-нибудь другого?
3
Страшнее всего — оставлять их одних. Беллу, мальчика, Вита. Особенно на несколько часов. И с риском не вернуться. За Михаилом присмотрит Витольд, но что будет с Арабеллой?
А еще хуже, что Вит сегодня тоже здесь. Не в очередь с Грегори, а вместе с ним. Его вызвали, не предупредив Грегори. Как бы теперь спровадить друга пораньше? К младшим?
Потому что присутствие Витольда значит одно — Белла и Михаил там сейчас только вдвоем. Совсем одни. В темноте, одиночестве и страхе.
Среди ужаса и под охраной ужаса. А Арабелла и так почти не спит.
А еще Вит говорит, что и мальчишка мечется каждую ночь, когда засыпает — хоть урывками. Но чаще просто лежит без сна с закрытыми глазами. А то и с открытыми — когда устает притворяться. С самой первой ночи здесь. С плена своей семьи. И собственного заключения в вампирских подземельях.
Ночной Князь — прекрасен как утренняя заря и поздние сумерки, пленительная Княгиня — его достойная пара. Вечные почти как подлунный мир.
Просто дети, не успевшие вырасти. В чём-то даже добрые. Насколько это возможно для лишенных души нелюдей.
А на роскошно сервированном столе — человеческая еда и вино. Из уважения к гостю.
Уже остывшее жареное мясо, тушеные овощи, сыр, лиловая спелость винограда. И вино — неплохое, судя по бутыли.
Только аппетита нет. Беллу и Михаила бы сюда.
— Прости, Грегори, что так давно тебя не приглашали.
Ясно — не было хороших новостей. А заодно и настроения.
Или это уже в нем говорят бессильный гнев и обида? А заодно и собственная беспомощность. И вечная тревога за родных. Запертых. Кто — в кровавом дворце у дневного властителя Мэнда, кто — у его же Ночных Владык. Вместе с самим Грегори.
— Я благодарен вам за приглашение, Властители Мэнда.
Даже если они и чувствуют ложь — сейчас он искренен. Более чем.
За спасение ночных прохожих Грегори благодарен не меньше. Зол — что почти всесильные бессмертные Князь и Княгиня не делают больше. Могут ведь. Просто не обязаны. Вот лишний раз и не рискуют. Ни собой, ни подданными. Спасли по его просьбе десятки, а способны — тысячи.
Каково было Анри Тенмару — в заточении с сотнями людей, готовыми отчаяться в любой миг? Чем квиринская тюрьма смертников лучше вампирского подземелья?
Что такое есть в стальном подполковнике, чего нет в лейтенанте Грегори Ильдани? Если он готов отчаяться сам — после нескольких недель против полутора лет квиринского плена в ожидании казни?
Что было в великом отце, что за ним шли целые армии? Почему судьба если не ради его сына, так ради поверивших в него, не дала Грегори унаследовать хоть крупицу?
— У нас даже нет вестей из дворца. Кроме того, что за это время не было публичных казней.
Да. Только непубличные. Приватные. Путем скармливания Змее прямо в проклятом дворце Мигеля очередного Кровавого.
— Грегори, нам трудно просить тебя рискнуть твоей единственной жизнью. Мы ведь не можем даже обещать, что успеем дать тебе вечность вместо Грани.
В этом мире все живые рискуют единственной жизнью. Запасной не наделили никого. Не положено. И вечности всем не предлагают.
А согласия Грегори никто даже не спросил. На вечность. Впрочем, «нет» он и не произнесет. Будучи одним из Детей Ночи, можно еще сделать хоть что-то. Успеть кого-то спасти самому. А вот Грань — окончательная смерть. Небытие. Тут уже никого не спасешь и никому не поможешь.
Вот только гостеприимные хозяева ведь и впрямь уже не успеют. Грегори — не житель змеиного дворца. И не вправе пригласить туда Детей Ночи. Если это вообще возможно. Магию той самой вечно голодной Змеи никто не отменял.
А Князь и Княгиня до сих пор не смеют ступить на чужую территорию. Рискнуть вечностью.
— Я готов. Я отдаю себе отчет,
