Дева-Смерть (СИ) - Ольга Ружникова
Рискнул бы Виктор? Наверное, да. Он много моложе матери, его кровь — горячее.
И потому, наверное, нужнее — всем. И ночным хищникам, и подземным. И, увы, самому голодному из всех. Правящему королю Мэнда. Потому сын и не рискнул ради Элен? Не подарил долгожданный повод?
Почему Кармэн не учла всего этого раньше? Не намерения любимого сына — общий риск. Смертельную опасность для них всех.
Не когда пленников передали из рук в руки — тогда уже было поздно.
О чём думала раньше? Ведь собиралась отправить сюда Грегори.
Был ли вообще шанс выбраться из пылающего Аравинта — живыми и здоровым? Инкогнито через Мидантию, сесть на ближайший корабль? Найти честного и при этом отчаянного капитана, засыпать его звонким золотом. Алексис придумал бы, это Кармэн проиграла. Как и бывает, когда следуешь чужим правилам. Когда с годами стареешь, тяжелеешь и уже не в силах вырваться из не тобой придуманных рамок. А на чужом поле всегда выигрывают хозяева. Им дома помогают стены и опыт.
И как Кармэн может судить Виктора, если сама спасла лишь одну Элен? А всех прочих жертв безумного Мигеля позволила убить? Не потому ли сын предал Элениту, что ему пригрозили смертью матери?
— У меня для вас новости, Прекрасная Кармэн.
Вряд ли хорошие — судя по пакостной улыбке. Да и тогда бы король их придержал. Навсегда.
— В одной из мелких гостиниц Тайрана останавливались трое молодых людей-иностранцев. Судя по акценту — из Эвитана. И младший — совсем юный — поразительно похож на вас и вашего Виктора. Как родной сын и брат.
Арабелла! Не может быть! Жива, жива, все-таки жива! Арабелла…
— Я очень хотел оказать им гостеприимство. Даже перекрыл все городские ворота. Чтобы неразумные, горячие юноши уж точно сами не причинили себе вреда. Но, увы, я опоздал. Они рассеялись в опасной ночи Мэнда. Тайран не покидали, но уже много дней и ночей не появлялись ни в одной таверне. Мои люди продолжают поиски, но… думаю, наивных бедняг постигла та же судьба, что и прочих покидающих в сумерках стены спасительных домов. Дети Ночи — настоящее бедствие Мэнда.
О да. У Мэнда много настоящих бедствий.
Но этот подонок запросто лжет. Еще и в этом. И даже если и нет — его проклятые люди не впервые не нашли умницу Арабеллу. Кто с ней? Грегори? А второй? Неважно. Уж с ними-то девочка прибыла точно добровольно, а значит — они ее не обидят. Там опасность уж точно меньше, чем в любом другом месте. Особенно — в королевском дворце Мэнда.
Но даже если и впрямь здесь засветились Дети Ночи — даже с ними у Беллы шансов больше, чем в плену у безумного садиста Мигеля. Эбеновый алтарь и свихнувшийся король никому не предложат стать подобными им. А Арабелла — красавица. Редкостная. Вдруг ее красоту захотят спасти для вечности?
— Мои люди не ошиблись. Вы — потрясающе хладнокровны. И циничны. Но при этом готовы на всё ради Виктора. Похоже, вы из тех матерей, что ценят и любят лишь сыновей.
Или готовы обнять дочь даже за Гранью жизни и смерти. Но жадному хищнику это не понять. Он предпочел шагнуть туда в одиночестве. И бессмертие оставить лишь себе. Как единственному достойному.
Уж король Мэнда-то ценит всех детей одинаково. Никак. А заодно и их мать.
Не говоря уже о другой родне. В том числе, о детях. Племянниках.
— Я уже оплакала дочь в Аравинте. И она для меня не успела воскреснуть.
Что же ты не сообщил столь разные новости в разные же дни, хитроумный политик? Или у тебя так мало удовольствий, что предпочитаешь хватать всё и сразу? Заразился жадностью от своего вечно голодного Подземного Ужаса? Или она всегда идет вкупе с бессмертием? Как постоянный голод — незримый спутник и тень Детей Ночи.
За такой мирной и обычной с виду дверью — черно-алый зал, черный алтарь, теплая красная кровь. Ужас, муки и смерть. Дрожат тающие свечи, чадят дымные факелы. Колеблются тени стола, фигурных стульев… вычурной дверной ручки в виде извивающейся гюрзы. А змеиному королю тени не положено. Только его стулу.
Горячее вино давно уже не греет. Что это — вечный ужас, внезапно настигшая старость? Или просто — Мэнд?
— Честно говоря, я разочарован. А я не привык разочаровываться.
Только бы не навредил Виктору! Что же делать? Притворно рыдать о Белле уже поздно.
А до алого зала — всего одна дверь. Дерни змею за хвост — она проводит тебя в Бездну. Кто ждет в ней?
Улыбаться пособлазнительнее — чтобы отвлечь? Этого — бесполезно.
Мигель Кровавый хочет всё и сразу. И не откажется от одного удовольствия ради другого. Всё загребет.
— Сейчас здесь будет еще один дорогой гость. И мы узнаем, чья любовь сильнее — отцовская или материнская?
2
Думать и понимать больше невозможно, и Элен перестала. Гораздо проще позволить себя одевать, мыть, красить — как безвольную, покорную куклу. А еще кормить — они ведь не дадут пленнице умереть с голоду. Просто выскользнуть из их лап. Прежде времени. Не по воле их чудовищного короля.
Виктор больше не приходит. Наверное, он умер. А если и жив — после всего видеть Элен не захочет. Она ведь его предала. Младшая Контэ так испугалась, что рассказала всё. И готова была на всё. И сейчас готова.
Оставаясь одна, Эленита с головой зарывалась в душные одеяла и рыдала в одинокой тьме. Пока не засыпала уже от ужаса. Или не погружалась в зыбкое беспамятство — как в мутную воду. Где ничего не помнишь и не осознаешь. Где сквозь туман не видно чужого оскала.
Мир — обманчиво-хрупкая душная тьма. И она не защитит, когда Элен придут убивать. Или сначала пытать, калечить, или еще что…
Надо было уехать к везучей сестре Жанне. Та сейчас счастлива со своим занудливым мужем. Рожает детей, управляет поместьем, сажает розы и довольна по уши.
А Элениту убьют. Или сначала обесчестят. А еще ужаснее, что она не станет сопротивляться. Да Элен сама готова предложить свое тело, лишь бы избежать жутких пыток и неотвратимой смерти.
Готова отдаться в любой миг. И не только королю.
Вот только палачи легко возьмут и то, и другое, и третье. Элен даже не спросят. Ей нечем с ними торговаться. Кошмарный король-зверь это ясно выразил.
Она — трусливая дрянь и подлая предательница. Потому Виктор и любил таких, как Элгэ. Как
