Кто откроет эту дверь? - Орестов Владимир

*исп. День Мертвых

Гранит

Всё было готово.

В редких зарослях кустов, протянувшихся вдоль пляжа, прятались жонглёры, в песке уже были зарыты вёдра с фейерверками, а специально обученные люди, изо всех сил изображавшие отдыхающих, стояли поблизости, готовые по команде поднести спички к фитилям. За высоким гранитным парапетом, отделявшим пляж от асфальтированной площадки, внаглую заняв два парковочных места и уже успев запачкать их, стояли две лошади с дурацкими розовыми ленточками в гривах.

Коробочка с кольцом лежала в кармане Лёшиного пиджака. Не хватало только одного — непосредственной виновницы торжества.

— Скидывает? — спросила Саша, сидя на гранитном парапете и чересчур беззаботно болтая ногами в потёртых кедах. Ранты были запачканы грязью. "Надо будет вечером спиртом почистить, — подумала девушка. — И меня тоже после всего этого… почистить изнутри тем же самым спиртом".

— Угу, — ответил Лёша и вновь погрузился в телефон. За последние десять минут он уже успел запачкать где-то пиджак и скособочить в сторону галстук.

Лена продолжала скидывать.

— А ты уверен, что всё правильно ей объяснил? — Саша перестала болтать ногами и, подвинувшись поближе, заглянула через Лёшино плечо. "Мой малыш? Серьёзно? Она записана у него в контактах, как "мой малыш?!" — Саша с трудом сдержала пренебрежительное фырканье и закончила мысль: — Помнишь, как на пятом курсе ты перепутал Кронштадт и Киров?

Лёша нервно улыбнулся и принялся поправлять галстук:

— Ага, а потом выяснилось, что из Кирова просто так не выбраться!

— Нельзя просто взять и уехать из Ленобласти! — хмыкнула девушка и полезла в карман куртки за зазвонившим телефоном:

— Да, алло! Нет, ребят, всё по плану. Сидим, ждём, как только покажется объект, начинаем шоу. В туалет хочет? — Саша тяжело вздохнула. — Паш, а можно я не буду вникать в подробности работы мочевыделительной системы артистов? И не звони пока, а то, не дай бог, всё испортишь! — девушка повесила трубку и обернулась в сторону пляжа. Один из "отдыхающих" на примитивном языке жестов пояснил девушке, что он думает о ней конкретно и обо всём мероприятии в целом.

— Блин… — протянул Лёша, вставая с парапета и расстроено глядя в сторону залива. — Так перед тобой неудобно! Ты уверена, что с артистами не будет проблем из-за этой задержки? В конце концов, они твои друзья…

"Друзья… Труппа… погорелого театра. Ни одного нормального выступления, долгов полон рот, а тут ещё здесь, за просто так, на солнце париться…" — вздохнула Саша и, выдавив улыбку, ответила Лёше:

— Да всё нормально, не парься! Ребятам полезно поупражняться, а задержки — это нормально! — абсолютно фальшиво ответила Саша и сразу же затараторила какую-то чушь: — Думаю летом начать работать на корпоративах, тимбилдинг-шмибилдинг там всякий. Пусть пока тренируются… — Саша резко замолчала. Лёша не слушал, а в десятый, или в сотый раз пытался дозвониться до Лены.

Ветер, налетевший с залива, взлохматил Лёшины волосы, в одно мгновение уничтожив некое подобие причёски, бывшее на голове парня до этого момента. На макушке, вопросительно глядя по сторонам, поднялся вихор. Саша улыбнулась — на это воронье гнездо она любовалась все пять лет учёбы.

— Чего? — нахмурился парень, поймав улыбку девушки.

— Волосы растрепались…

— Чёрт! — выхватив из кармана расчёску, Лёша начал приглаживать волосы. — Всё утро укладывал! Лене не понравится.

— А мне нравится, — прошептала Саша, но Лёша уже не слушал — его телефон зазвонил.

— Алло, Леночка! — Лёша, чтобы лучше слушать, согнулся в три погибели, закрывая динамик телефона от очередного порыва ветра. В этой позе он внезапно напомнил Саше Горлума.

— Моя прелесть… — пробормотала Саша и прислушалась к разговору:

— …Ну чего ты кричишь, малыш? — Саша закатила глаза. На небе не было ни облачка. — Как… как забыла? Нет, не ругаюсь. Но я напоминал же… Хорошо, хорошо, прости, малыш…ничего страшного. Платье? Хорошо, конечно, сейчас переведу денежку…

Саша спрыгнула с парапета на сторону пляжа, взяла в ладонь горсть песка, пропустила его сквозь пальцы. Снова набрала песка…

— Забыла, — вздохнул Лёша, убирая телефон и рассеянными движениями поправляя галстук. — Представляешь?

Внезапно молодой человек вытащил из кармана пиджака обшитую красным бархатом коробочку, задумчиво покрутил в руке, посмотрел на Сашу, словно увидел её впервые…

Сердце девушки ёкнуло. Песчинки, набранные в ладонь, защекотали кожу.

Лёша вздохнул ещё раз, провёл рукой по волосам и бережно положил коробочку назад.

Девушка разжала ладонь — весенний ветер подхватил песок и унёс далеко-далеко.

Внезапно Саше показалось, что гранитный парапет, за которым стоял Лёша, вознёсся до небес, полностью скрыв от неё друга: его добрые серые глаза, смешной хохолок на макушке, родинку на правой щеке. Через эту стену, воображаемую, но такую осязаемую, нельзя было докричаться, нельзя было перелезть.

Сжав зубы так, что заломило скулы, Саша направилась в сторону залива. Кругом неожиданно потемнело — небо заволокло тучами.

Лёша что-то крикнул ей в спину.

— Не слышу! — не оборачиваясь, ответила девушка.

— … Я говорю, мне очень неудобно, а на следующей неделе твои ребята смогут?

Саша повернулась к парапету. Лёша улыбался своей обычной улыбкой: чуть смущённой и такой беспомощной…

Саша вздохнула:

— Думаю, да, смогут…

Вдалеке громыхнуло, и на землю упали крупные капли весеннего ливня.

Сквозь стену

Закончив с отличием экономический факультет Брянского университета, я вытянул счастливый билет: наверное, не так много молодых людей, не имея опыта работы, сразу же получают приглашение на работу в известную столичную фирму.

Спустя два дня я мчался в Питер на той предельно возможной скорости, которую только мог развить пропахший курицей и носками почтенный поезд "Брянск — Санкт-Петербург".

Собеседование прошло успешно и, спустя неделю, я навсегда покинул родной город.

Вопрос с жильём на новом месте решился быстро и практически безболезненно: благодаря известной сине-голубой социальной сети я уже в день приезда держал в руках связку ключей от арендованной жилплощади.

Небольшая квартира находилась на одиннадцатом этаже огромного брежневского дома на ближней окраине Петербурга.

Как и заведено в таких домах, подъезд был двойным: одна дверь вела с улицы в холл с двумя лифтами, вторая — на лестницу, которой почти никто никогда не пользовался.

Даже жильцы второго и третьего этажей, которым, казалось, было бы проще подняться на два пролёта, чем стоять в ожидании престарелых лифтов, предпочитали не ходить по ней.

В этом не было ничего удивительного. В таких многоэтажных домах, где подавляющее большинство жильцов пользуются исключительно лифтом, а пеший маршрут выбирают лишь в чрезвычайной ситуации, лестницу оккупирует не самый приятный контингент: бомжи, наркоманы, алкаши, трудные подростки.

Уж лучше постоять несколько лишних минут и дождаться лифта, чем идти пешком по вонючей и грязной лестнице.

Одним из немногих условий, поставленных хозяйкой квартиры, был категорический запрет на курение в помещении, поскольку запах табака, по мнению владелицы жилища, намертво въедался не только в мебель и шторы, но и в стены, пол, и межэтажные перекрытия.

Я не спорил: даже меня, курящего по пачке в день на протяжении последних семи лет, не особо радовала густая дымовая завеса в помещении и тяжёлый сон с гарантированной на утро головной болью.

С моей вредной привычки всё и началось.

Изначально я ходил курить на площадку перед лифтами, но буквально через несколько дней ко мне заявилась делегация соседей и порекомендовала курить на балконе. Оказалось, дым с площадки нещадно тянуло к ним в квартиры.