Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна
— А тебе-то что? — буркнула Ирейн, — На свято место метишь? Так мне одного придурка, вползающего домой на бровях, за глаза хватило. Я ж не дура, костер на печь менять!
— Ладно, — как-то задорно улыбнулся бирюзовый, — С моей стороны будет глупо кричать «Я не такой» — после вчерашнего-то представления. Но все же, озвучу: обычно мне подобное поведение не свойственно, можешь поверить.
Парень поедал её взглядом, и в нём отражалось многовато всего — не разобрать. Ирейн почувствовала, что теряет контроль над ситуацией: перед ней был не очередной представитель распространенного вида «мужик в стельку бухой, одна штука», со всеми характерными и узнаваемыми признаками. Теперь, в свете утра, этот красавчик казался неизведанным и весьма опасным миром. Метаморфоза не нравилась трактирщице, потому она решила действовать так, как в практически любой спорной ситуации: наглеть.
— Так, мальчики, — сказала она. — Давайте вернёмся к вопросам земным. Слышь, князь похмельного царства, твой друг отказывается мне платить — я, мол, цену накручиваю.
Бирюзовая бровь взлетела вверх:
— Ар?
— Я стою на страже государственного имущества, — отозвался серый безмятежно.
— Ты сам понимаешь ситуацию. Моя пара — последняя, от кого имеет смысл его сторожить.
— Ещё не пара, — мягко проговорил этот самый Ар, — И, если у тебя есть хоть капля разума, ты повременишь с её признанием. А пока что... думаю, этого хватит.
На барную стойку небрежно легло несколько алмазов. На глаз, на их стоимость можно было бы построить ещё парочку улиточных пристроек.
— Я похожа на нищую? — уточнила Ирейн, — Впрочем, не важно, да или нет — забери свою подачку. Твой друг выпил пыльцовой настойки на семь золотых, их будьте добры выплатить — и выместись отсюда вместе с бредовыми идеями и семейными разборками. Я из-за вас даже дочь покормить не успела!
— Это компенсация, — хмыкнул серый, — За доставленные неудобства.
— Ар, — в голосе бирюзового вдруг появились опасные нотки. — Ты переходишь черту. Прости моего друга, он...
— Мне плевать на все половые проблемы твоего друга, — спокойно повторила Ирейн. — Вымелись отсюда сейчас же. Оба!
Вета, реагируя на тон матери, громко расплакалась, и именно это решило дело — «князь» слегка нервно покосился на ребёнка, после чего тихо сказал:
— Я зайду днём. Отдыхайте!
У Ирейн был соблазн много чего сказать этому охальнику на прощание, но она сдержалась: отчалили и ладно. Но эти его пожелания отдыха прозвучали то ли тонкой издёвкой, то ли...
— Эй, трактирщица! — первая пара заспанных рож скатилась по лестнице. — Есть что пожрать?
Она прикрыла глаза. О да, здравствуй, новый день!
— Ар, не могу не спросить: что ты себе позволяешь? — голос Тира не предвещал ничего хорошего никому и ничему. Злился, особенно на близких, он крайне редко. Но бывал в этих вопросах последователен и неотвратим.
Его друг, не спеша отвечать, задумчиво осмотрел пыльную, грязную улицу выросшего на пути к Древнему Городу поселения, которое из-за близости к землям одноименного оборотнического клана почти все называли «медвежьим углом».
— Я всего лишь стараюсь удержать тебя от необдуманных поступков, — сказал Казначей, внешне ничуть не смущенный гневом князя.
Тир прикрыл глаза, призывая все доступные ему глубины спокойствия.
— Очевидно, как ты относишься к истинным парам и почему, — начал он. — И все мы стараемся понять это, хотя, будем же честны, для дракона отрицать пару — против природы. Но так вести себя с моей... парой!
— О да, я так и понял, — в голосе Казначея прозвучало нескрываемое ехидство. — Ты даже не знаешь, как её зовут. Вот уж очаровательная история любви, достойная быть воспетой в легендах!
Князь поморщился — выпад был в цель. Он действительно не знал имени этой золотоволосой красавицы, да и выставил себя перед ней, мягко скажем, не в самом лучшем свете. Но это всё было, по большому счёту, не важно, поскольку...
— Между нами распустились полноценные цветы, — сказал он негромко. — Ты понимаешь, что это значит. Истинная, полностью совместимая пара — дар судьбы, существо, предназначенное только для меня. Прости, но нужно быть идиотом, чтобы от подобного отказаться.
— Правда? — неприятно улыбнулся Серый. — Она — человек, Тир. Чистокровный притом, без единой примеси высшей крови. Не притворяйся, что не понимаешь: ей наплевать на твои цветы с высочайшей скалы. Да, несомненно, какую-то тягу к предназначенным им судьбой люди испытывают, но она не идёт ни в какое сравнение с той саморазрушающей зависимостью, в которую погружаемся мы, особенно после выбора. Здесь, сейчас, у тебя есть шанс отказаться, повременить, найти кого-то более подходящего...
— Ар, ты преступаешь грань, — таким тоном можно было бы, несомненно, при желании разбивать стекла, но у Казначея была бурная биография, потому такими вещами его едва ли можно смутить.
— Ты мой Князь, Тир, — проговорил он тихо. — Более того, ты — мой друг. Глупо сейчас перечислять все, что мы прошли вместе, верно? И я не хочу, чтобы в будущем ты потерял все, что досталось тебе непомерной ценой, из-за какой-то человечки... вполне определённого поведения. Не сверкай глазами! Позволь для начала закончить. Я понимаю, что ты сейчас ослеплён инстинктами и эмоциями, но примени ум и поразмысли: почему отыскать свою пару среди людей считается наибольшим наказанием?
Тир передёрнул плечами:
— Они не чувствуют истинности, потому вполне могут бросить пару, к тому же, как правило, очень морально незрелы в силу специфики их расы. Однако есть много примеров вполне счастливого воссоединения нелюдей с человеком...
— И не меньше — несчастного, — жёстко отрезал Ар. — Тот же Глава Медведей, кстати, по воле которого мы притащились в эти... чудесные края.
— А что с ним? — вяло удивился князь. Его мысли блуждали далеко, но Ара он знал: с ним либо выслушаешь, что тебе хотят сказать, либо — тебя привяжут и все равно выскажутся (реально имевший место факт, кстати, не входящий в копилку самых приятных моментов в его княжеской жизни). Справедливости ради, Тир Бирюзовый прекрасно знал, что в любой момент может пресечь это панибратство в общении, но осознанно не делал этого: угодливых лизоблюдов, заглядывающих правителю в рот, и без того было вокруг предостаточно. Только вот меняли лагеря подобные личности с той же непринужденной лёгкостью. Потому Тир решил выслушать до конца все, что друг скажет, заодно позволив ему выпустить метафорический пар: тема истинности для Ара была болезненной непомерно.
